![]() Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву ![]() Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Домой; возвращаются и все части его, бывшие долго на чужбине и
Рассеянные среди всех вещей и случайностей. И еще одно знаю я: я стою теперь перед последней вершиной Своей и перед тем, что давно предназначено мне. Ах, я должен вступить на самый трудный путь свой! Ах, я начал самое одинокое странствование свое! Но тому, кто подобен мне, не избежать этого часа -- часа, который говорит ему: "Только теперь ты идешь своим путем величия! Вершина и пропасть -- слились теперь воедино! Ты идешь своим путем величия: что доселе называлось твоей величайшей опасностью, теперь стало твоим последним убежищем! Ты идешь своим путем величия: теперь лучшей поддержкой тебе должно быть сознание, что позади тебя нет больше пути! Ты идешь своим путем величия: здесь никто не может красться по твоим следам! Твои собственные шаги стирали путь за тобою, и над ним написано: "Невозможность". И если у тебя не будет больше ни одной лестницы, ты должен Будешь научиться взбираться на свою собственную голову: как же Иначе хотел бы ты подняться выше? На свою собственную голову и выше через свое собственное сердце! Теперь все самое нежное в тебе должно стать самым Суровым. Кто всегда очень берег себя, под конец хворает от чрезмерной осторожности. Хвала всему, что закаляет! Я не хвалю землю, где течет -- масло и мед! Чтобы видеть многое, надо научиться не смотреть на себя: эта суровость необходима каждому, кто восходит на Горы. И если кто ищет познания назойливым оком, как увидит он в вещах больше, чем фасад их! Но ты, о Заратустра, ты хотел видеть основу и подоснову Всех вещей; и потому должен ты подниматься над самим собою, все выше и выше, пока даже твои звезды не окажутся под тобой! Да! Смотреть вниз на самого себя и даже на свои звезды -- лишь это назвал бы я своей вершиной, лишь это осталось для меня моей последней вершиной!" Так говорил Заратустра с собою, поднимаясь на гору и Утешая свое сердце суровыми изречениями: ибо сердце его Сокрушалось, как никогда еще прежде. И когда он достиг вершины Горного хребта, он увидел другое море, расстилавшееся перед Ним, и он остановился и долго молчал. А ночь на этой высоте
Была холодная и ясная и усеяна звездами. Я узнаю свою судьбу, сказал он наконец с грустью. Ну что ж! Я готов. Началось мое последнее уединение. Ах, это черное, печальное море подо мною! Ах, это тяжелое, ночное недовольство! Ах, судьба и море! К вам должен я теперь спуститься! Я стою перед самой высокой своею горой и перед самым Долгим своим странствованием; поэтому я должен спуститься ниже, чем когда-либо поднимался я: -- глубже погрузиться в страдание, чем когда-либо поднимался я, до самой черной волны его! Так хочет судьба моя. Ну что ж! Я готов. Откуда берутся высочайшие горы? -- так спрашивал я Однажды. Тогда узнал я, что выходят они из моря. Об этом свидетельствуют породы их и склоны вершин их. Из Самого низкого должно вознестись самое высокое к своей вершине. -- Так говорил Заратустра на вершине горы, где было холодно; Но когда он достиг близости моря и наконец стоял один среди Утесов, усталость от пути и тоска овладели им еще сильнее, чем Прежде. Теперь еще все спит, говорил он, спит также и море. Чуждое, сонное смотрит его око на меня. Но ею теплое дыхание чувствую я. И я чувствую также, что Оно грезит. В грезах мечется оно на жестких подушках. Чу! Как оно стонет от тяжких воспоминаний! Или от недобрых предчувствий! Ах, я разделяю твою печаль, темное чудовище, и из-за тебя Досадую я на себя самого. Ах, почему нет в моей руке достаточной силы! Поистине, охотно избавил бы я тебя от тяжелых грез! -- И пока Заратустра так говорил, смеялся он с тоскою и горечью над самим собой. Как! Заратустра! сказал он, ты еще Думаешь утешать море? Ах, ты, любвеобильный глупец Заратустра, безмерно блаженный в своем доверии! Но таким был ты всегда: всегда Подходил ты доверчиво ко всему ужасному. Ты хотел приласкать всех чудовищ. Теплое дыхание, немного Мягкой шерсти на лапах -- и ты уже готов был полюбить и Привлечь к себе. Любовь есть опасность для самого одинокого; любовь ко всему, если только оно живое! Поистине, достойны
смеха моя глупость и моя скромность в любви! -- Так говорил Заратустра и опять засмеялся: но тут он Вспомнил о своих покинутых друзьях -- и, как бы провинившись Перед ними своими мыслями, он рассердился на себя за свои Мысли. И вскоре смеющийся заплакал -- от гнева и тоски горько Заплакал Заратустра. О призраке и загадке Когда среди моряков распространился слух, что Заратустра Находится на корабле, -- ибо одновременно с ним сел на корабль Человек, прибывший с блаженных островов, -- всеми овладело Великое любопытство и ожидание. Но Заратустра молчал два дня и Был холоден и глух от печали, так что не отвечал ни на взгляды, ни на вопросы. К вечеру же второго дня отверз он уши свои, хотя И продолжал молчать: ибо много необыкновенного и опасного можно Было услышать на этом корабле, пришедшем издалека и Собиравшемся плыть еще далее. Заратустра же любил всех, кто Предпринимает дальние странствования и не может жить без Опасности. И вот, пока слушал он других, развязался его Собственный язык, и лед сердца его разбился -- тогда начал он так говорить: -- Вам, смелым искателям, испытателям и всем, кто Когда-либо плавал под коварными парусами по страшным морям, -- Вам, опьяненным загадками, любителям сумерек, чья душа Привлекается звуками свирели ко всякой обманчивой пучине, -- ибо вы не хотите нащупывать нить трусливой рукой и, где можете вы угадать, там ненавидите вы делать выводы, -- вам одним расскажу я загадку, которую видел я, -- Призрак, представший пред самым одиноким. Мрачный шел я недавно среди мертвенно-бледных сумерек, -- Мрачный и суровый, со стиснутыми зубами. Уже не одно солнце Закатилось для меня. Тропинка, капризно извивавшаяся между камнями, злобная, Одинокая, не желавшая ни травы, ни кустарника, -- эта горная Тропинка хрустела под упрямством ноги моей. Безмолвно ступая среди насмешливого грохота камней, стирая В прах камень, о который спотыкалась моя нога, -- так медленно Взбирался я вверх. Вверх: наперекор духу, увлекавшему меня вниз, в пропасть, -- духу тяжести, моему демону и смертельному врагу. Вверх: хотя он сидел на мне, полукарлик, полукрот; хромой, Делая хромым и меня; вливая свинец в мои уши, свинцовые мысли в Мой мозг. "О Заратустра, -- насмешливо отчеканил он, -- ты камень мудрости! Как высоко вознесся ты, но каждый брошенный камень должен -- упасть! О Заратустра, ты камень мудрости, ты камень, пущенный пращою, ты сокрушитель звезд! Как высоко вознесся ты, -- но каждый брошенный камень должен -- упасть! Приговоренный к самому себе и к побиению себя камнями: о Заратустра, как далеко бросил ты камень, -- но на тебя упадет он!" Карлик умолк; и это длилось долго. Его молчание давило Меня; и поистине, вдвоем человек бывает более одиноким, чем наедине с собою! Я поднимался, я поднимался, я грезил, я думал, -- но все Давило меня. Я походил на больного, которого усыпляет тяжесть Страданий его, но которого снова будит от сна еще более тяжелый
Сон. -- Но есть во мне нечто, что называю я мужеством: оно до сих Пор убивало во мне уныние. Это мужество заставило меня наконец остановиться и сказать: "Карлик! Ты! Или я!" -- Мужество -- лучшее смертоносное оружие, -- мужество нападающее: ибо в каждом нападении есть победная музыка. Человек же самое мужественное животное: этим победил он всех животных. Победной музыкой преодолел он всякое страдание; А человеческое страдание -- самое глубокое страдание. Мужество побеждает даже головокружение на краю пропасти; а где же человек не стоял бы на краю пропасти! Разве смотреть в себя самого -- не значит смотреть в пропасть! Мужество -- лучшее смертоносное оружие: мужество убивает Даже сострадание. Сострадание же есть наиболее глубокая Пропасть: ибо, насколько глубоко человек заглядывает в жизнь, Настолько глубоко заглядывает он и в страдание. Мужество -- лучшее смертоносное оружие, -- мужество Нападающее: оно забивает даже смерть до смерти, ибо оно говорит: "Так это была жизнь? Ну что ж! Еще раз!" Но в этих словах громко звучит победная музыка. Имеющий Уши да слышит. "Стой, карлик! -- сказал я. -- Я! Или ты! Но я сильнейший из нас двоих: ты не знаешь самой бездонной мысли моей! Ее бремени -- ты не мог бы нести!"
|
|||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-19; просмотров: 332; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.137.167.107 (0.026 с.) |