Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Кристофер Робин ничего не сказал, но глаза его становились всё больше и больше, А щёки всё розовели и розовели.Стр 1 из 6Следующая ⇒
Аннотация
Весёлая повесть-сказка известного английского писателя писателя Алана Александра Милна (1882–1956) о медвежонке Винни-Пухе и его друзьях.
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
Ну вот, перед вами Ви́нни-Пух.
Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кри́стофером Ро́бином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы – сосредоточиться-то ему и некогда. Как бы то ни было, вот он уже спустился и готов с вами познакомиться. – Винни-Пух. Очень приятно! Вас, вероятно, удивляет, почему его так странно зовут, а если вы знаете английский, то вы удивитесь ещё больше. Это необыкновенное имя подарил ему Кристофер Робин. Надо вам сказать, что когда-то Кристофер Робин был знако́м с одним лебедем на пруду, которого он звал Пухом. Для лебедя это было очень подходящее имя, потому что если ты зовёшь лебедя громко: «Пу-ух! Пу-ух!» – а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты звал его тихо, то все подумают, что ты просто подул себе на нос. Лебедь потом куда-то делся, а имя осталось, и Кристофер Робин решил отдать его своему медвежонку, чтобы оно не пропало зря. А Винни – так звали самую лучшую, самую добрую медведицу в зоологическом саду, которую очень-очень любил Кристофер Робин. А она очень-очень любила его. Её ли назвали Винни в честь Пуха, или Пуха назвали в её честь – теперь уже никто не знает, даже папа Кристофера Робина. Когда-то он знал, а теперь забыл. Словом, теперь мишку зовут Винни-Пух, и вы знаете почему. Иногда Винни-Пух любит вечерком во что-нибудь поиграть, а иногда, особенно когда папа дома, он больше любит тихонько посидеть у огня и послушать какую-нибудь интересную сказку. В этот вечер…
– Папа, как насчёт сказки? – спросил Кристофер Робин. – Что насчёт сказки? – спросил папа. – Ты не мог бы рассказать Винни-Пуху сказочку? Ему очень хочется! – Может быть, и мог бы, – сказал папа. – А какую ему хочется и про кого?
– Интересную, и про него, конечно. Он ведь у нас ТАКОЙ медвежонок! – Понимаю. – сказал папа. – Так, пожалуйста, папочка, расскажи! – Попробую, – сказал папа. И он попробовал.
Давным-давно – кажется, в прошлую пятницу – Винни-Пух жил в лесу один-одинёшенек, под именем Са́ндерс.
– Что значит «жил под именем»? – немедленно спросил Кристофер Робин. – Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а он под ней жил. – Он, наверно, и сам этого не понимал, – сказал Кристофер Робин. – Зато теперь понял, – проворчал кто-то басом. – Тогда я буду продолжать, – сказал папа.
Вот однажды, гуляя по лесу, Пух вышел на полянку. На полянке рос высокий-превысокий дуб, а на самой верхушке этого дуба кто-то громко жужжал: жжжжжжж… Винни-Пух сел на траву под деревом, обхватил голову лапами и стал думать. Сначала он подумал так: «Это – жжжжжжж – неспроста! Зря никто жужжать не станет. Само дерево жужжать не может. Значит, тут кто-то жужжит. А зачем тебе жужжать, если ты – не пчела? По-моему, так!» Потом он ещё подумал-подумал и сказал про себя: «А зачем на свете пчёлы? Для того, чтобы делать мёд! По-моему, так!» Тут он поднялся и сказал: – А зачем на свете мёд? Для того, чтобы я его ел! По-моему, так, а не иначе! И с этими словами он полез на дерево.
Он лез, и лез, и всё лез, и по дороге он пел про себя песенку, которую сам тут же сочинил. Вот какую:
Мишка очень любит мёд! Почему? Кто поймёт? В самом деле, почему Мёд так нравится ему?
Вот он влез ещё немножко повыше… и ещё немножко… и ещё совсем-совсем немножко повыше… И тут ему пришла на ум другая песенка-пыхтелка:
Если б мишки были пчёлами, То они бы нипочём Никогда и не подумали Так высоко строить дом;
И тогда (конечно, если бы Пчёлы – это были мишки!) Нам бы, мишкам, было незачем Лазить на такие вышки!
По правде говоря, Пух уже порядком устал, поэтому Пыхтелка получилась такая жалобная. Но ему осталось лезть уже совсем-совсем-совсем немножко. Вот стоит только влезть на эту веточку – и…
ТРРАХ!
– Мама! – крикнул Пух, пролетев добрых три метра вниз и чуть не задев носом о толстую ветку. – Эх, и зачем я только… – пробормотал он, пролетев ещё метров пять. – Да ведь я не хотел сделать ничего пло… – попытался он объяснить, стукнувшись о следующую ветку и перевернувшись вверх тормашками.
– А всё из-за того, – признался он наконец, когда перекувырнулся ещё три раза, пожелал всего хорошего самым нижним веткам и плавно приземлился в колючий-преколючий терновый куст, – всё из-за того, что я слишком люблю мёд! Мама!…
Пух выкарабкался из тернового куста, вытащил из носа колючки и снова задумался. И самым первым делом он подумал о Кристофере Робине. – Обо мне? – переспросил дрожащим от волнения голосом Кристофер Робин, не смея верить такому счастью. – О тебе. Кристофер Робин кивнул. – Понимаешь, папа, я-то всё помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… вспоминание. – Вот и я так думаю. Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал: – Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь? – Наверно, – сказал папа. – А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья? – Ни капельки, – сказал папа. Посторонним В.
Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.
Как-то Кристофер Робин спросил у Пятачка, что тут, на доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью – их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность. Кристофер Робин сказал, что не может быть такого имени – Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И «В» – это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним. – У дедушки было два имени, – пояснил он, – специально на тот случай, если он одно где-нибудь потеряет. – Подумаешь! У меня тоже два имени, – сказал Кристофер Робин. – Ну вот, что я говорил! – сказал Пятачок. – Значит, я прав! Был чудесный зимний день. Пятачок, разметавший снег у дверей своего дома, поднял голову и увидел не кого иного, как Винни-Пуха. Пух медленно шёл куда-то, внимательно глядя себе под ноги, и так глубоко задумался, что, когда Пятачок окликнул его, он и не подумал остановиться.
– Эй, Пух! – закричал Пятачок. – Здорово, Пух! Ты что там делаешь? – Охочусь! – сказал Пух. – Охотишься? На кого? – Выслеживаю кого-то! – таинственно ответил Пух. Пятачок подошёл к нему поближе: – Выслеживаешь? Кого? – Вот как раз об этом я всё время сам себя спрашиваю, – сказал Пух. – В этом весь вопрос: кто это? – А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос? – Придётся подождать, пока я с ним встречусь, – сказал Винни-Пух. – Погляди-ка сюда. – Он показал на снег прямо перед собой. – Что ты тут видишь? – Следы, – сказал Пятачок. – Отпечатки лап! – Пятачок даже взвизгнул от волнения. – Ой, Пух! Ты думаешь… это… это… страшный Бука?! – Может быть, – сказал Пух. – Иногда как будто он, а иногда как будто и не он. По следам разве угадаешь? Он замолчал и решительно зашагал вперёд по следу, а Пятачок, помедлив минутку-другую, побежал за ним.
Внезапно Винни-Пух остановился и нагнулся к земле. – В чём дело? – спросил Пятачок. – Очень странная вещь, – сказал медвежонок. – Теперь тут, кажется, стало два зверя. Вот к этому – Неизвестно Кому – подошёл другой – Неизвестно Кто, и они теперь гуляют вдвоём. Знаешь чего, Пятачок? Может быть, ты пойдёшь со мной, а то вдруг это окажутся Злые Звери? Пятачок мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдёт с Пухом, в особенности если там Настоящий Бука.
– Ты хочешь сказать, если там два Настоящих Буки, – уточнил Винни-Пух, а Пятачок сказал, что это всё равно, ведь до пятницы ему совершенно нечего делать. И они пошли дальше вместе. Следы шли вокруг маленькой ольховой рощицы… и, значит, два Буки, если это были они, тоже шли вокруг рощицы, и, понятно, Пух и Пятачок тоже пошли вокруг рощицы. По пути Пятачок рассказывал Винни-Пуху интересные истории из жизни своего дедушки Посторонним В. Например, как этот дедушка лечился от ревматизма после охоты и как он на склоне лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи. А Пух всё думал, как же этот дедушка выглядит. И ему пришло в голову, что вдруг они сейчас охотятся как раз на двух дедушек, и интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли будет взять хоть одного домой и держать его у себя, и что, интересно, скажет по этому поводу Кристофер Робин. А следы всё шли и шли перед ними… Вдруг Винни-Пух снова остановился как вкопанный. – Смотри! – закричал он шёпотом и показал на снег. – Куда? – тоже шёпотом закричал Пятачок и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул ещё разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать. – Следы, – сказал Пух. – Появился третий зверь! – Пух, – взвизгнул Пятачок, – ты думаешь, это ещё один Бука? – Нет, не думаю, – сказал Пух, – потому что следы совсем другие… Это, может быть, два Буки, а один, скажем… скажем, Бяка… Или же, наоборот, два Бяки, а один, скажем… скажем, Бука… Надо идти за ними, ничего не поделаешь. И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где-то в неизвестном месте… А Пух думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем-совсем случайно, встретили Кристофера Робина, – конечно, просто потому, что он, Пух, так любит Кристофера Робина!…
И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырёх зверей! – Гляди, гляди, Пятачок! Видишь? Стало три Буки и один Бяка! Ещё один Бука прибавился!… Да, по-видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырёх комплектов лап. – Знаешь что? – сказал Пятачок, в свою очередь, облизав кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает. – Знаешь что? По-моему, я что-то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею… В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело. – Давай сделаем это после обеда, – сказал Пух, – я тебе помогу. – Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, – поскорее сказал Пятачок. – Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в… Который час, ты говорил? – Часов двенадцать, – сказал Пух, посмотрев на солнце. – Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я… Ой, мама! Кто там? Пух посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей-то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого-то на ветке. – Да это же Кристофер Робин! – сказал он. – А-а, ну тогда всё в порядке, – сказал Пятачок, – с ним тебя никто не тронет. До свиданья! И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности. Кристофер Робин не спеша слез с дерева. – Глупенький мой мишка, – сказал он, – чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошёл два раза вокруг этой рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоём… Сейчас, по-моему, вы собирались обойти её в четвёртый раз по своим собственным следам!… – Минутку, – сказал Пух, подняв лапу. Он присел на корточки и задумался – глубоко-глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу… Потом он два раза почесал за ухом и поднялся. – Н-да… – сказал он. – Теперь я понял, – добавил он. – Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! – сказал Винни-Пух. – Я самый бестолковый медвежонок на свете! – Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин. – Правда? – спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: – Что ни говори, а уже пора обедать, – сказал он. И он пошёл домой обедать.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,
Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах. Иногда он грустно думал: «Почему?», а иногда: «По какой причине?», а иногда он думал даже так: «Какой же отсюда следует вывод?» И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чём же он, собственно, думает.
Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжёлые шаги Винни-Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться. – Как самочувствие? – по обыкновению уныло спросил он. – А как твоё? – спросил Винни-Пух. Иа покачал головой. – Не очень как! – сказал он. – Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как. – Ай-ай-ай, – сказал Пух, – очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю. Иа-Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни-Пух обошёл вокруг него. – Ой, что это случилось с твоим хвостом? – спросил он удивлённо. – А что с ним случилось? – сказал Иа-Иа. – Его нет! – Ты не ошибся? – Хвост или есть, или его нет. По-моему, тут нельзя ошибиться. А твоего хвоста нет. – А что же тогда там есть? – Ничего. – Ну-ка, посмотрим, – сазал Иа-Иа. И он медленнио повернулся к тому месту, где недавно был его хвост; затем, заметив, что ему никак не удаётся его догнать, он стал поворачиваться в обратную сторону, пока не вернулся туда, откуда начал, а тогда он опустил голову и посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая: – Кажется, ты прав.
– Конечно, я прав, – сказал Пух. – Это вполне естественно, – грустно сказал Иа-Иа. – Теперь всё понятно. Удивляться не приходится. – Ты, наверно, его где-нибудь позабыл, – сказал Винни-Пух. – Наверно, его кто-нибудь утащил… – сказал Иа-Иа. – Чего от них ждать! – добавил он после большой паузы. Пух чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное, но не мог придумать, что именно. И он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное. – Иа-Иа, – торжественно произнёс он, – я, Винни-Пух, обещаю тебе найти твой хвост. – Спасибо, Пух, – сказал Иа. – Ты настоящий друг. Не то что некоторые! И Винни-Пух отправился на поиски хвоста. Он вышел в путь чудесным весенним утром. Маленькие прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали на солнышко, словно хотели его закрыть, то поскорее убегали, чтобы дать и другим побаловаться. А солнце весело светило, не обращая на них никакого внимания, и сосна, которая носила свои иголки круглый год не снимая, казалась старой и потрёпанной рядом с берёзками, надевшими новые зелёные кружева. Винни шагал мимо сосен и ёлок, шагал по склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал по крутым берегам ручьёв и речек, шагал среди груд камней и снова среди зарослей, и вот наконец, усталый и голодный, он вошёл в Дремучий Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жила Сова. «А если кто-нибудь что-нибудь о чем-нибудь знает, – сказал медвежонок про себя, – то это, конечно, Сова. Или я не Винни-Пух, – сказал он. – А я – он, – добавил Винни-Пух. – Значит, всё в порядке!» Сова жила в великолепном замке «Каштаны». Да, это был не дом, а настоящий замок. Во всяком случае, так казалось медвежонку, потому что на двери замка был и звонок с кнопкой, и колокольчик со шнурком. Под звонком было прибито объявление:
ПРО СОРОК ПЯТОК – Вопрос мой прост и краток, – Промолвил Носорог, – Что лучше – со́рок пя́ток Или пято́к соро́к? – Увы, никто на это Ответа Дать не мог!
– Вот-вот, правильно, – сказал Иа-Иа. – Пой, пой. Трум-тум-тум-тирим-бум-бум. В лесу родилась палочка, в лесу она росла. И много-много радости детишкам принесла. Веселись и развлекайся. – Я веселюсь, – сказал Пух. – Кое-кому удаётся, – сказал Иа-Иа. – Да что такое случилось? – спросил Пух. – А разве что-нибудь случилось? – Нет, но у тебя такой грустный вид. – Грустный? Отчего это мне быть грустным? Сегодня же мой день рождения. Самый лучший день в году! – Твой день рождения? – спросил Пух, ужасно удивлённый. – Конечно. Разве ты не замечаешь? Посмотри на все эти подарки. – Иа-Иа помахал передней ногой из стороны в сторону. – Посмотри на именинный пирог!
Пух посмотрел – сначала направо, потом налево. – Подарки? – сказал он. – Именинный пирог? Где? – Разве ты их не видишь? – Нет, – сказал Пух. – Я тоже, – сказал Иа-Иа. – Это шутка, – объяснил он. – Ха-ха. Пух почесал в затылке, совсем сбитый с толку. – А сегодня правда твой день рождения? – спросил он. – Правда. – Ох! Ну, поздравляю тебя и желаю много-много счастья в этот день. – И я тебя поздравляю и желаю много-много счастья в этот день, медвежонок Пух. – Но ведь сегодня не мой день рождения. – Нет, не твой, а мой. – А ты говоришь «желаю тебе счастья в этот день». – Ну и что же? Разве ты хочешь быть несчастным в мой день рождения? – А, понятно, – сказал Пух. – Хватит и того, – сказал Иа-Иа, чуть не плача, – хватит и того, что я сам такой несчастный – без подарков и без именинного пирога, и вообще позабытый и позаброшенный, а уж если все остальные будут несчастны… Этого Винни-Пух уже не вынес. – Постой тут! – крикнул он и со всех ног помчался домой. Он почувствовал, что должен немедленно преподнести бедному ослику хоть что-нибудь, а потом у него всегда будет время подумать о Настоящем Подарке.
Возле своего дома он наткнулся на Пятачка, который прыгал у двери, стараясь достать кнопку звонка. – Здравствуй, Пятачок, – сказал Винни-Пух. – Здравствуй, Винни, – сказал Пятачок. – Что это ты делаешь? – Я стараюсь позвонить, – объяснил Пятачок. – Я тут шёл мимо и… – Давай я тебе помогу, – сказал Пух услужливо. Он подошёл к двери и нажал кнопку. – А я только что видел Иа, – начал он. – Бедный ослик ужасно расстроен, потому что у него сегодня день рождения, а все о нём забыли, и он очень понурился – ты ведь знаешь, как он умеет, – ну и вот он такой понурый, а я… Да что же это нам никто не открывает – заснули они все там, что ли? – И Пух снова позвонил. – Пух, – сказал Пятачок. – Это же твой собственный дом! – А-а, – сказал Пух. – Ну да, верно! Тогда давай войдём! И они вошли в дом. Пух первым делом подошёл к буфету, чтобы удостовериться, есть ли у него подходящий, не особенно большой горшочек с мёдом. Горшочек оказался на месте, и Пух снял его с полки. – Я его отнесу Иа, – объяснил он. – В подарок. А ты что ему думаешь подарить? – А можно, я тоже его подарю? – спросил Пятачок. – Как будто от нас обоих. – Нет, – сказал Пух. – Это ты плохо придумал. – Ну, тогда ладно. Я подарю Иа воздушный шарик. У меня остался один от праздника. Я сейчас за ним схожу, хорошо? – Вот это ты очень хорошо придумал, Пятачок! Ведь Иа нужно развеселить. А с воздушным шариком кто хочешь развеселится! Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик!
Ну, и Пятачок пустился рысцой домой, а Пух с горшочком мёду направился к ручью.
День был жаркий, а путь неблизкий, и, не пройдя и полпути, Пух вдруг почувствовал какое-то странное щекотание. Сначала у него защекотало в носу, потом в горле, а потом засосало под ложечкой и так постепенно дошло до самых пяток. Казалось, словно кто-то внутри у него говорил: «Знаешь, Пух, сейчас самое время чем-нибудь немножко…» – Ай-ай, – сказал Пух, – я и не знал, что уже так поздно! Он сел на землю и снял крышку со своего горшка.
– Как хорошо, что я взял его с собой, – сказал он. – Немало медведей в такой жаркий день и не подумали бы захватить с собой то, чем можно немножко подкрепиться!… – А теперь подумаем, – сказал он, в последний раз облизав донышко горшка, – подумаем, куда же это я собирался идти. Ах да, к Иа.
Винни-Пух не спеша встал. И тут он вдруг всё вспомнил. Он же съел Подарок! – Ай-ай-ай! – сказал Пух. – Что мне делать? Я же должен подарить ему что-нибудь! Ай-ай-ай-ай-ай! Сперва он прямо не знал, что и думать. А потом он подумал: «Всё-таки это очень хорошенький горшочек, хотя в нём и нет мёду. Если я его как следует вымою и попрошу кого-нибудь написать на нём: „Поздравляю с днём рождения“, Иа сможет держать в нём всё, что хочешь. Это будет полезная вещь!» И так как он в это время был недалеко от Дома Совы – а все в Лесу были уверены, что Сова прекрасно умеет писать, – он решил зайти к ней в гости. – Доброе утро, Сова! – сказал Пух. – Доброе утро, Пух! – ответила Сова. – Поздравляю тебя с днём рождения Иа-Иа, – сказал Пух. – Вот как? – удивилась Сова. – Да. А что ты ему думаешь подарить? – А ты что думаешь ему подарить? – Я несу ему в подарок Полезный Горшок, в котором можно держать всё, что хочешь, – сказал Пух. – И я хотел попросить тебя… – Вот этот? – спросила Сова, взяв горшок из лапок Пуха. – Да, и я хотел попросить тебя… – Тут когда-то держали мёд, – сказала Сова. – В нём можно что хочешь держать, – серьёзно сказал Пух. – Это очень, очень полезная вещь. И я хотел попросить тебя… – Ты бы написал на нём: «Поздравляю с днём рождения». – Так вот об этом я и пришёл тебя попросить! – объяснил наконец Пух. – Потому что у меня правильнописание какое-то хромое. Вообще-то оно хорошее правильнописание, но только почему-то хромает и буквы опаздывают… на свои места. Ты напишешь на нём: «Поздравляю с днём рождения»? Очень тебя прошу! – Славный горшочек, – сказала Сова, оглядев горшок со всех сторон. – А можно, я его тоже подарю? Пусть это будет наш общий подарок. – Нет, – сказал Пух. – Это ты плоховато придумала. Давай я лучше его сперва помою, а потом ты на нём всё напишешь. И вот он вымыл горшок и вытер его досуха, а Сова тем временем мусолила кончик своего карандаша и думала, как же пишется слово «Поздравляю». – Пух, а ты умеешь читать? – спросила она не без тревоги в голосе. – Вот, например, у меня на двери висит объявление, как звонить, – это мне Кристофер Робин написал. Ты можешь его прочесть? – Кристофер Робин сказал мне, что там написано, и тогда я уж смог, – ответил Пух. – Очень хорошо! Вот и я тоже скажу тебе, что тут на горшке будет написано, и тогда ты сможешь прочитать! И Сова начала писать… Вот что она написала:
«Про зря вля вля сдине мраш деня про зря вля вля вля!»
Пух с восхищением посмотрел на эту надпись. – Я тут написала: «Поздравляю с днём рождения», – небрежно заметила Сова. – Вот это надпись так надпись! – с уважением сказал Винни-Пух. – Ну, если уж всё тебе сказать, тут написано полностью так: «Поздравляю с днём рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Пух». Я не посчиталась с расходом графита. – Чего? – спросил Пух. – Тут одного карандаша сколько пошло! – пояснила Сова. – Ещё бы! – сказал Пух.
Тем временем Пятачок успел сбегать к себе домой и, захватив воздушный шарик для Иа-Иа, понёсся во весь дух, крепко прижимая воздушный шар к груди, чтобы его не унесло ветром. Пятачок ужасно спешил, чтобы поспеть к Иа-Иа раньше Пуха; ему хотелось первым преподнести Ослику подарок, как будто он, Пятачок, сам вспомнил про его день рождения, без всякой подсказки. Он так спешил и так задумался о том, как Иа-Иа обрадуется подарку, что совсем не глядел себе под ноги… И вдруг его нога попала в мышиную норку, и бедный Пятачок полетел носом вниз:
БУМ!!!
Пятачок лежал на земле, не понимая, что же произошло. Сперва он подумал, что весь мир взлетел на воздух, потом он подумал, что, может быть, только их любимый Лес; ещё потом – что, может быть, только он, Пятачок, взлетел и сейчас он один-одинёшенек лежит где-нибудь на Луне и никогда-никогда не увидит больше ни Пуха, ни Кристофера Робина, ни Иа… И тут ему пришло в голову, что даже и на Луне не обязательно всё время лежать носом вниз. Он осторожно встал, осмотрелся кругом. Он всё ещё был в Лесу! «Очень интересно! – подумал он. – Интересно, что же это был за Бум? Не мог же я сам наделать столько шуму, когда упал! И где, интересно, мой шар? И откуда, интересно, взялась тут эта тряпочка?» О ужас! Эта тряпочка – это и был, именно был! – его воздушный шар!! – Ой, мама! – сказал Пятачок. – Ой, мама, ой, мамочка, ой, мама, мама, мама! Ну что ж… Теперь делать нечего. Возвращаться назад нельзя. Другого шара у меня нет… Может быть, Иа-Иа не так уж любит воздушные шары?… И он побежал дальше. По правде сказать, бежал он уже не очень весело, но всё же скоро он добежал до того самого места, где стоял Иа-Иа и по-прежнему смотрел на своё отражение в воде. – Доброе утро, Иа! – крикнул Пятачок ещё издали. – Доброе утро, маленький Пятачок, – сказал Иа-Иа. – Если это утро – доброе, – добавил он, – в чём я лично сомневаюсь. Но это неважно. – Поздравляю тебя с днём рождения, – сказал Пятачок, подойдя тем временем поближе. Иа оторвался от своего занятия и уставился на Пятачка. – Повтори-ка, повтори, – сказал он. – Поздрав… – Минуточку… С трудом держась на трёх ногах, Иа стал осторожно поднимать четвёртую ногу к уху.
– Я вчера этому научился, – пояснил он, упав в третий раз. – Это очень просто, а главное, я так лучше слышу. Ну вот, всё в порядке. Так как ты сказал, повтори, – произнёс он, с помощью копыта наставив ухо вперёд. – Поздравляю с днём рождения, – повторил Пятачок. – Это ты меня? – Конечно, Иа-Иа. – С моим днём рождения? – Да. – Значит, у меня настоящий день рождения? – Конечно, Иа, и я принёс тебе подарок. Иа-Иа медленно опустил правую ногу и с немалым трудом поднял левую. – Я хочу послушать ещё другим ухом, – пояснил он. – Теперь говори. – По-да-рок! – повторил Пятачок очень громко. – Мне? – Да. – К дню рождения? – Конечно! – Значит, у меня получается настоящий день рождения? – Конечно! И я принёс тебе воздушный шар. – Воздушный шар? – сказал Иа-Иа. – Ты сказал – воздушный шар? Это такие большие, красивые, яркие, их ещё надувают? Песни-пляски, гоп-гоп-гоп и тру-ля-ля? – Ну да, но только… понимаешь… я очень огорчён… понимаешь… когда я бежал, чтобы поскорее принести тебе его, я упал. – Ай-ай, как жаль! Ты, наверно, слишком быстро бежал. Я надеюсь, ты не ушибся, маленький Пятачок? – Нет, спасибо, но он… он… Ох, Иа, он лопнул. Наступило очень долгое молчание. – Мой шарик? – наконец спросил Иа-Иа. Пятачок кивнул. – Мой деньрожденный подарок? – Да, Иа, – сказал Пятачок, слегка хлюпая носом. – Вот он. Поздравляю тебя с днём рождения.
И он подал Иа-Иа резиновую тряпочку. – Это он? – спросил Иа, очень удивлённый. Пятачок кивнул. – Мой подарок? Пятачок снова кивнул. – Шарик? – Да. – Спасибо, Пятачок, – сказал Иа – Извини, пожалуйста, – продолжал он, – но я хотел бы спросить, какого цвета он был, когда… когда он был шариком? – Красного. «Подумать только! Красного… Мой любимый цвет», – пробормотал Иа-Иа про себя. – А какого размера? – Почти с меня. – Да? Подумать только, почти с тебя!… Мой любимый размер! – грустно сказал Иа-Иа себе под нос. – Так, так. Пятачок чувствовал себя очень неважно и прямо не знал, что говорить. Он то и дело открывал рот, собираясь что-нибудь сказать, но тут же решал, что именно этого говорить-то и не стоит. И вдруг, на его счастье, с того берега ручья их кто-то окликнул. То был Пух. – Желаю много-много счастья! – кричал Пух, очевидно забыв, что он уже это говорил. – Спасибо, Пух, мне уже посчастливилось, – уныло ответил Иа-Иа. – Я принёс тебе подарочек, – продолжал Пух радостно. – Есть у меня подарочек, – отвечал Иа-Иа. Тем временем Пух перебрался через ручей и подошёл к Иа-Иа. Пятачок сидел немного поодаль, хлюпая носом. – Вот он, – объявил Пух. – Это – Очень Полезный Горшок. А на нём знаешь чего написано? «Поздравляю с днём рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Пух». Вот сколько всего написано! И в него можно класть что хочешь. Держи. Иа-Иа, увидев горшок, очень оживился. – Вот это да! – закричал он. – Знаете что? Мой шарик как раз войдёт в этот горшок! – Что ты, что ты, Иа, – сказал Пух. – Воздушные шары не входят в горшки. Они слишком большие. Ты с ними не умеешь обращаться. Нужно вот как: возьми шарик за вере… – Это другие шары не входят, а мой входит, – с гордостью сказал Иа-Иа. – Гляди, Пятачок!
Пятачок грустно оглянулся, а Иа-Иа схватил свой бывший шарик зубами и осторожно положил его в горшок, потом он достал его и положил на землю, а потом снова поднял и осторожно положил обратно. – Выходит! – закричал Пух. – Я хочу сказать, он входит! – Входит! – закричал Пятачок. – И выходит! – Здорово выходит! – закричал Иа-Иа. – Входит и выходит – прямо замечательно! – Мне очень приятно, – радостно сказал Пух, – что я догадался подарить тебе Полезный Горшок, куда можно класть какие хочешь вещи! – А мне очень приятно, – радостно сказал Пятачок, – что я догадался подарить тебе такую Вещь, которую можно класть в этот Полезный Горшок! Но Иа-Иа ничего не слышал. Ему было не до того: он то клал свой шар в горшок, то вынимал его обратно, и видно было, что он совершенно счастлив!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу: мама Кенга и крошка Ру.
Пух спросил у Кристофера Робина: «Как они сюда попали?» А Кристофер Робин ответил: «Обычным путём. Понятно, что это значит?» Пух, которому было непонятно, сказал: «Угу». Потом он два раза кивнул головой и сказал: «Обычным путём. Угу. Угу». И отправился к своему другу пятачку узнать, что он об этом думает. У Пятачка был в гостях Кролик. И они принялись обсуждать вопрос втроём. – Мне вот что не нравится, – сказал Кролик, – вот мы тут живём – ты, Пух, и ты, Поросёнок, и я, – и вдруг… – И ещё Иа, – сказал Пух. – И ещё Иа, – и вдруг… – И ещё Сова, – сказал Пух. – И ещё Сова, – и вдруг ни с того ни с сего… – Да, да, и ещё Иа, – сказал Пух, – я про него чуть было не позабыл! – В о т м ы т у т ж и в е м, – сказал Кролик очень медленно и громко, – в с е м ы, и вдруг ни с того ни с сего мы однажды утром просыпаемся и что мы видим? Мы видим какое-то н е з н а к о м о е ж и в о т н о е! Животное, о котором мы никогда и не слыхали раньше! Животное, которое носит своих детей в кармане. Предположим, что я стал бы носить своих детей с собой в кармане, сколько бы мне понадобилось для этого карманов? – Шестнадцать, – сказал Пятачок. – Семнадцать, кажется… Да, да, – сказал Кролик, – и ещё один для носового платка, – итого восемнадцать. Восемнадцать карманов в одном костюме! Я бы просто запутался! Тут все замолчали и стали думать про карманы. После длинной паузы Пух, который несколько минут ужасно морщил лоб, сказал: – По-моему, их пятнадцать. – Чего, чего? – спросил Кролик. – Пятнадцать. – Пятнадцать чего? – Твоих детей. – А что с ними случилось? Пух потёр нос и сказал, что ему казалось, Кролик говорил о своих детях. – Разве? – небрежно сказал Кролик. – Да, ты сказал… – Ладно, Пух, забудем это, – нетерпеливо перебил его Пятачок. – Вопрос вот в чём: что мы должны сделать с Кенгой? – А-а, понятно, – сказал Пух. – Самое лучшее, – сказал Кролик, – будет вот что. Самое лучшее – украсть Крошку Ру и спрятать его, а потом, когда Кенга скажет: «Где же Крошка Ру?» – мы скажем: «АГА!» – АГА! – сказал Пух, решив поупражняться. – АГА! АГА! – По-моему, – заметил он немного погодя, – мы можем сказать «АГА», даже если мы не украдём Крошку Ру. – Пух, – сказал Кролик покровительственным тоном, – действительно у тебя в голове одни опилки! – Я знаю, – скромно сказал Пух. – Мы скажем «АГА» так, чтобы Кенга поняла, что мы знаем, где Крошка Ру. Такое «АГА» означает: «Мы тебе скажем, где спрятан Крошка Ру, если ты обещаешь уйти из нашего Леса и никогда не возвращаться». А теперь помолчите – я буду думать! Пух ушёл в уголок и стал учиться говорить такое «АГА». Иногда ему казалось, что у него получается такое «АГА», о каком говорил Кролик, а иногда казалось, что нет. «Наверно, тут всё дело в упражнении, – думал он. – Интересно, понадобится ли Кенге тоже столько упражняться, чтобы нас понять?» – Я вот что хотел спросить, – сказал Пятачок, немного помявшись, – я говорил с Кристофером Робином, и он мне сказал, что Кенга, вообще говоря, считается Одним из Самых Свирепых Зверей. Я вообще-то не боюсь простых свирепых зверей, но всем известно, что если Один Самый Свирепый Зверь лишится своего детёныша, он становится таким свирепым, как Два Самых Свирепых Зверя. А уж тогда, пожалуй, говорить «АГА» довольно глупо.
– Пятачок, – сказал Кролик, достав карандаш и облизав его кончик, – ты ужасный трусишка.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-26; просмотров: 325; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 13.58.200.78 (0.283 с.) |