Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Лейбниц: идея символической логики
Обращение к роли Лейбница в истории логики имеет в контексте задач настоящего исследования принципиальное значение. На примере Лейбница хорошо видно, как принятие одного из образов логики в качестве единственного, отождествление его с логикой как таковой, создает определенные стереотипы в оценках логикой собственной истории, не позволяет увидеть всего того, что не укладывается в данный образ. Задача этого параграфа заключается в том. чтобы, с одной стороны, показать односторонность общепринятых воззрений на Лейбница только как на основоположника математической логики — воззрении, сложившихся, главным образом, в рамках логицистской концепции Г. Фреге, Б. Рассела, Л Кутюра; с другой стороны, раскрыть роль Лейбница как одного из реформаторов логики в Новое время. При всей общей отрицательной оценке рассматриваемого периода в развитии логики как периода ее упадка авторы всех известных мне монографий по истории логики сходятся в трактовке фигуры Лейбница как замечательного исключения, величайшего логика и металогика. Такое однозначно позитивное отношение логиков к Лейбницу определяется, в первую очередь, его оценкой как создателя математической (символической) логики. Начиная с Буля, именно это направление в логике рассматривается в качестве основного. Действительно, есть все основания считать, что математическая логика начинается с Лейбница. Хорошо известно, что Лейбниц был вдохновлен идеей необходимости изобретения символического универсального языка (characteristica universalis)[6], чему посвящен целый ряд его небольших работ (см: [ Лейбниц 1984, т. 3]). Известно также, что собственно логические работы Лейбница не были опубликованы при его жизни, а были изданы лишь в конце прошлого и начале нашего века, в частности, Л. Кутюра. Естественно, что в контексте обсуждения именно в это время логицистской программы обоснования математики идеи Лейбница об универсальном языке привели к объявлению Лейбница предтечей современной формальной логики, предвосхитившим идеи логицизма, а сам Рассел даже написал о Лейбнице книгу. Вряд ли имеет смысл оспаривать правомерность этой трактовки Лейбница. Аргументом в ее пользу можно считать достаточно четко самим Лейбницем выраженную программу представления знания в виде универсального символического языка: «единственное средство улучшить наши умозаключения — сделать их, как и у математиков, наглядными, так, чтобы свои ошибки находить глазами, и, если среди людей возникнет спор, нужно сказать "Посчитаем!", тогда без особых формальностей можно будет увидеть, кто прав» (курсив мой. — И. Г.)[ Лейбниц 1984, т. 3]. Замечательна в приведенном отрывке идея наглядности искусственного языка, идея вовсе нетривиальная, предлагающая рассматривать искусственный язык не просто как средство кодирования, сокращения, записи в формулах выражений естественного языка, а. в первую очередь, как средство представления, демонстрации буквально глазу структуры, формы содержащихся в этих выражениях мыслей. Не случайно для Лейбница «задачей логика является исследование одновременно и правил мышления, и стиля речи, пригодного для передачи мысли (ad docendum)» [ Лейбниц 1984, т. 3, с. 81]. Конечно, замечание «без особых формальностей...» в вышеприведенной цитате звучит довольно забавно, если вспомнить, сколько усилий затратил Лейбниц, чтобы разработать универсальную и адекватную систему обозначений, принципы комбинаторного искусства. Даже если бы его попытки увенчались полным успехом, было бы наивно предполагать, что искусством перевода естественных рассуждений но этот универсальный язык с легкостью овладели бы все те, кто эти рассуждения осуществляет (достаточно посмотреть, как тяжело идет теми, кто изучает логику в высших учебных заведениях, освоение перевода выражений естественного языка на язык исчисления высказываний, не говоря уже о языке исчисления предикатов).
Вместе с тем истолкование Лейбница только в духе логицизма приводит, на мой взгляд, не только к тому, что не замечаются не менее ценные идеи Лейбница относительно задач логики, но и к упрощенной трактовке соотношения в системе его философии логики и метафизики. Следуя принятому подходу рассматривать логические концепции в контексте философских идей их авторов, я остановлюсь на некоторых таких идеях Лейбница, которые, как мне представляется, позволяют более полно представить его логические взгляды. П. С. Попов в уже упоминавшейся монографии пишет, что решающими для выяснения логических взглядов Лейбница являются следующие вопросы: «Можно ли, следуя за Лейбницем, признать, что носителем истины является лишь аналитическое суждение? Применимо ли ко всем объектам действительности такое познание их, при котором в любом суждении предикат сводится в конечном счете к субъекту?» [ Попов 1960, с. 66].
Оказывается, утвердительные ответы на оба этих вопроса могут привести к отрицанию целостности философской концепции Лейбница и, пожалуй, наиболее последовательно идею своеобразного разрыва философии Лейбница на две самостоятельные, независимые и неравноценные части сформулировал Б. Рассел, который в своей «Истории западной философии» буквально пишет, «что есть две системы философии, каждую из которых можно рассматривать как представляющую взгляды Лейбница» [ Рассел 1994, т. 2, с. 88]. Причем одну из них, ту, которая была опубликована до XX века, Рассел характеризует как «мелкую», другую же, опубликованную в основном в начале XX века Луи Кутюра (правда, некоторые идеи этой системы были уже известны по опубликованным в конце XIX века письмам Лейбница к Арно), как глубокую, ясную, удивительно логичную «эзотерическую философию Лейбница». Вместе с тем следует отметить, что в философской литературе проводятся и другие «линии разрыва» философии Лейбница с принципиально иными предпочтениями. Так, например, в русском нео-лейбницианстве (А. А. Козлов, С. А. Ас коль до в, в значительной степени Л. М.Лопатин и Н. О. Лосский) Лейбница трактуют, в первую очередь как философа-метафизика, автора монадологии. При этом логическим идеям Лейбница фактически не придается никакого значения (см., например: [ Зеньковский 1991, т. 2, ч. 1]). Таким образом, в русской философской мысли проводится иная линия понимания значения Лейбница в истории философии и культуры, но, в любом случае, и там, и здесь происходит сужение самой лейбницианской философии. Возможно, какие-то основания для такого восприятия его философии дает сам Лейбниц, для которого характерна некоторая эклектичность, попытка примирить различные взгляды. Полемизируя с Локком в своих «Новых опытах о человеческом разуме», во многом не соглашаясь с Декартом, Лейбниц в то же время учитывает и развивает идеи этих новых концепций, одновременно сочетая их с реабилитированной им же аристотелевской философией и логикой. Однако при этом эклектизм становится не признаком дурного тона, а принципиальной методологической позицией. Лейбниц был, по выражению Уайтхеда, представителем «философского собирания». Он наследовал множество самых разнообразных мыслей своих предшественников. «Его интересы простирались от математики до богословия, от богословия до политической философии и от политической философии до физической науки» [ Уайтхед 1990, с. 338]. Вместе с тем, в сфере любых интересов Лейбница, думаю, что это можно утверждать, присутствует логика. Он последовательно проводит идею о «всеобщем характере форм логики» во всех сферах знания: праве, этике, теологии, метафизике, физике, математике. Поскольку идеалом построения системы научного знания для Лейбница является дедукция, то он требует сведения множества мыслей к немногим понятиям, которые, в свою очередь, должны быть подвергнуты анализу. Главным при этом - оказывается понятие истины. «Как всякому, кто задумал построить здание на песчаной почве, необходимо копать, пока он не дойдет до каменистой и твердой земли; как всякий, кто хочет развязать запутанный узел, должен сперва искать место, с которого он мог бы начать, и подобно тому как Архимед требовал одно единственное неподвижное место для того, чтобы привести в движение самую большую тяжесть, так для того, чтобы обосновать элементы человеческого знания, требуется твердый пункт, на который мы могли бы опираться и от которого мы могли бы надежно идти дальше. А это начало следует искать в общей природе истин [in ipsa generali natura veritatum]» (цит. по: [ Маковельский 1967, с. 393-394]). Перед нами, как нетрудно убедиться, очень четкое выражение позиции, впоследствии названной фундаментализмом в теории познания.
Итак, с точки зрения Лейбница, необходимо начинать с определения понятия истины, а, следовательно, с понятия суждения, поскольку это именно та сущность, которой приписывается свойство быть истинной. Хорошо известно, что для Лейбница критерий истинности суждения носит логический характер: в субъекте суждения должен «содержаться» его предикат. Это требование породило большие трудности, поскольку если между субъектом и предикатом любого истинного суждения должно существовать фактически отношение логического включения, то необходимо признать его и для единичных суждений, другими словами, признать, что «индивидуальное понятие всякого лица включает раз навсегда все, что с ним произойдет» [ Couturat 1901, р. 209]. Таким образом, получается, что всякая истина определяется логической природой терминов суждения, и принимаемое же самим Лейбницем различение необходимых, логических истин и случайных, фактических истин теряет смысл. Все суждения, по своей сути, оказываются аналитическими, различие заключается лишь в степени проведенной аналитической работы, поскольку понятия, выступающие в качестве субъектов фактических суждений, особенно единичные, требуют бесконечного анализа. В конечном счете, видимо, только Божественный разум способен осуществить такой анализ. Логицизм в широком смысле, заключающийся в трактовке логики только как теории формального исчисления, в стремлении свести задачи логики к анализу и представлению всех рассуждений по аналогии с математическими, и, следовательно, отождествлении логики с дедуктивной логикой, приводят Б. Рассела и Л. Кутюра к одностороннему взгляду на роль Лейбница в истории логики (см.: [ Рассел 1959; Couturat 1901]).
Между тем, философия Лейбница представляет собой целостное образование, которое очень органично сочетает в себе метафизические, религиозные, социально-политические и логические идеи. Так, идея универсальной характеристики вполне соответствует не только логическим идеям Лейбница, но и его целостной философской позиции. Ведь, в конечном счете, программа Лейбница носача в определенном смысле объединительный характер. «Он стремился примирить Откровение и философию, возвысить науку над границами национальных особенностей и даже создать всемирный язык...» [ Лопатин 1995, с. 27]. Именно в силу такой глубинной позиции Лейбница в его логико-философской концепции вполне равноправными оказываются математическая и традиционная классическая логики. Они не противостоят друг другу, а носят взаимно дополнительный характер по отношению друг к другу и фундаментальный по отношению ко всей остальной культуре. В этом смысле оказывается, что для Лейбница логика выступает в качестве «ключа к метафизике», как это утверждал Рассел [ Рассел 1994, 1.2, с. 100], не только в его логико-синтаксических и логико-семантических идеях, которые были затем развиты Р. Карнапом в его работе «Значение и необходимость» [ Карнап 1959], но и в той части его логических идей, которые, на мой взгляд, принадлежат к практической логике. В отличие от Рассела и Кутюра, Лейбниц не ставил перед собой задачи показать так называемую узость аристотелевской, традиционной логики. Хотела бы еще раз подчеркнуть, что в философской концепции Лейбница идеи математической и традиционной логики никак не противоречат друг другу, а выполняют разные функции, при этом традиционная логика в значительной степени рассматривается Лейбницем как практическая дисциплина. Дополнительным косвенным аргументом в пользу трактовки Лейбницем логики и как практической дисциплины может служить тот факт, что его последователем был Христиан Вольф, который, как известно, методично и последовательно провел деление логики на теоретическую и практическую дисциплины (см. об этом следующий параграф). Позволю себе привести достаточно длинную цитату из текста Лейбница, которая станет одним из подкреплений высказанной позиции. В этом фрагменте текста Лейбница можно найти и «говорящего», и «убеждение» и «обыденную жизнь и повседневную практику», и «аргументацию», т. е. все те понятия, которые характеризуют сегодня практическую логику. Лейбниц рассматривает в качестве ложного «убеждение, будто, строго говоря, невозможно одобрить ни одной формы аргументации, если она не следует детским школьным формулам и не отдает Barbara или Baroco[7]... Не только математические доказательства обладают своей определенной структурой, дающей прочность утверждению, но и вообще в обыденной жизни и повседневной практике существует гораздо больше корректных доказательств (в соответствии с природой той или иной вещи), чем это представляется школьным философам, которые, измеряя все трехчленными силлогизмами, не сумели увидеть должным образом, как длинные цепи аргументаций благодаря человеческой речи, которую долгая практика отшлифовала в развитых языках (особенно это касается частиц, заключающих в себе чуть ли не всю силу логики), и какой-то удивительной ее гибкости связываются и собираются в немногочисленные умозаключения. Я бы осмелился утверждать, что у хороших авторов, особенно у ораторов, можно встретить немало периодов, хотя и весьма сложных, которые в полной мере обладают силой умозаключения, и перестановка высказываний не меняет их сущностной формы и не может помешать говорящему, что сухой и бескровный сам по себе скелет рассуждения как бы облекается мясом и жилами, дабы убеждение стало приятным и эффективным» (курсив мой. — И. Г.)[ Лейбниц 1984, т. 3, с. 450].
Идею логики как практической дисциплины, которая структурирует любое рассуждение, придает ему форму, а значит, создает условия для проведения правильного рассуждения в любой области деятельности, Лейбниц утверждает во многих своих работах. Он последовательно проводит идею о «всеобщем характере форм логики». «Практичность логики» определяется для Лейбница тем, что законы логики сродни законам здравого смысла. В «Новых опытах о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии» он пишет: «Эти законы являются не чем иным, как законами здравого смысла, упорядоченными и записанными, и отличаются они от последних не больше, чем обычное неписаное право какой-нибудь провинции отличается от того, чем оно делается, когда становится записанным правом: будучи записанным и став наглядным, оно делается ясным и его можно легче развивать дальше и применять» [ Лейбниц 1983, т. 2, с. 495]. Интересно отметить, что для Лейбница логика и право оказываются рядоположенными формами проявления здравого смысла. Однако если юридическая практика, или юридическая форма проявления здравого смысла, все-таки не является ежедневной практикой для человека, живущего по законам здравого смысла, то логика таковой как раз является. Логика фактически создает, по Лейбницу, «чистый и адекватный метод выражения» в любой области знания и деятельности. При этом, по Лейбницу, особенно значима роль логики в области философии. Он считал, что логические принципы, конечно же, «не создают истину», но «они, однако, создадут философа и будут принципами правильного философствования». Для Лейбница «истинная логика не только является инструментом, но и в какой-то мере содержит в себе принципы и истинный метод философствования, ибо она дает те общие правила, следуя которым можно отличить истинное от ложного и, присоединяя к ним лишь немногие дефиниции и эксперименты, доказать все заключения» [ Лейбниц 1984, т. 3, с. 63]. Значение философии в этом контексте определяется Лейбницем через объяснение способа видения философами предметного мира «для практических потребностей жизни» (курсив мой. — И. Г.). «Ведь философы превосходят толпу не обязательно в том, что они видят другие вещи, но в том, что видят их по-иному, т. е. очами разума и внимательно размышляют над ними и сопоставляют их со всеми другими вещами; а внимание человека к какой-нибудь вещи невозможно возбудить лучше, чем дав ей точное наименование в слове, которое стало бы меткой для моей собственно памяти и знаком суждения для остальных» [ там же. с. 70]. Логика, по Лейбницу, учит «говорить, воздействуя на разум», а такой практический характер логики оказывается совершенно независимым от области применения. Лейбниц считал, что существует «естественная связь субъекта с предикатом», но что она нам не всегда известна. Именно поэтому и является необходимым логическое искусство для выявления этой связи, «как это случается в вещах физических и в истинах, добытых опытным путем, например, если речь идет о специфических свойствах целебных трав, об истории — естественной, гражданской, церковной, о географии, об обычаях, законах, канонах, о языках...» [ там же, с. 70]. Думаю, что приведенные высказывания Лейбница могут служить достаточно убедительным свидетельством в пользу сформулированного ранее утверждения, с одной стороны, о существовании двух типов — практической и теоретической (в форме математической) — логик в философии Лейбница, с другой стороны — об их взаимной дополнительности.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-09-26; просмотров: 285; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.216.118.40 (0.013 с.) |