![]() Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву ![]() Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
За лапоток – курочку, за курочку – гусочкуСтр 1 из 14Следующая ⇒
Шла лиса по дорожке и нашла ла́поток, пришла к мужику и просится: – Хозяин, пусти меня ночевать. Он говорит: – Некуда, лисонька! Тесно! – Да много ли нужно мне места! Я сама на лавку, а хвост под лавку. Пустили ее ночевать; она и говорит: – Положите мой лапоток к вашим курочкам. Положили, а лисонька ночью встала и забросила свой лапоть. Поутру встают, она и спрашивает свой лапоть, а хозяева говорят: – Лисонька, ведь он пропал! – Ну, отдайте мне за него курочку. Взяла курочку, приходит в другой дом и просит, чтоб ее курочку посадили к хозяйским гуськам. Ночью лиса припрятала курочку и получила за нее утром гуська. Приходит в новый дом, просится ночевать и говорит, чтоб ее гуська посадили к барашкам; опять схитрила, взяла за гуська барашка и пошла еще в один дом. Осталась ночевать и просит посадить ее барашка к хозяйским бычкам. Ночью лисонька украла и барашка, а поутру требует, чтобы за него отдали ей бычка. Всех – и курочку, и гуська, и барашка, и бычка – она передушила, мясо припрятала, а шкуру бычка набила соломой и поставила на дороге. Идет медведь с волком, а лиса говорит: – Подите, украдьте сани, да поедемте кататься. Вот они украли и сани и хомут, впрягли бычка, сели все в сани; лиса стала править и кричит: – Шню, шню, бычок, соломенный бочок! Сани чужие, хомут не свой, погоняй – не стой! Бычок нейдет. Она выпрыгнула из саней и закричала: – Оставайтесь, дураки! – а сама ушла. Медведь с волком обрадовались добыче и ну рвать бычка: рвали, рвали, видят, что одна шкура да солома, покачали головами и разошлись по домам.
Лиса‑повитуха
Жили‑были кум с кумой – волк с лисой. Была у них кадочка медку. А лисица любит сладенькое; лежит кума с кумом в избушке да украдкою постукивает хвостиком. – Кума, кума, – говорит волк, – кто‑то стучит. – А, знать, меня на повой зовут! – бормочет лиса. – Так поди сходи, – говорит волк. Вот кума из избы да прямехонько к меду, нализалась и вернулась назад. – Что бог дал? – спрашивает волк. – Початочек, – отвечает лисица. В другой раз опять лежит кума да постукивает хвостиком. – Кума! Кто‑то стучится, – говорит волк. – На повой, знать, зовут! – Так сходи. Пошла лисица, да опять к меду, нализалась досыта; медку только на донышке осталось.
Приходит к волку. – Что бог дал? – спрашивает ее волк. – Серёдышек. В третий раз опять так же обманула лисица волка и долизала уж весь медок. – Что бог дал? – спрашивает ее волк. – Поскрёбышек. Долго ли, коротко ли – прикинулась лисица хворою, просит кума медку принести. Пошел кум, а меду ни крошки. – Кума, кума, – кричит волк, – ведь мед съеден. – Как съеден? Кто же съел? Кому окроме тебя! – погоняет лисица. Волк и кстится и божится. – Ну, хорошо! – говорит лисица. – Давай ляжем на солнышке, у кого вытопится мед, тот и виноват. Пошли, легли. Лисице не спится, а серый волк храпит во всю пасть. Глядь‑поглядь, у кумы‑то и показался медок; она ну‑тко скорее перемазывать его на волка. – Кум, кум, – толкает волка, – это что? Вот кто съел! И волк, нечего делать, повинился. Вот вам сказка, а мне кринка масла.
Лиса, заяц и петух
Жили‑были лиса да заяц. У лисицы была избенка ледяная, а у зайчика лубяная; пришла весна красна – у лисицы растаяла, а у зайчика стоит по‑старому. Лиса попросилась у зайчика погреться, да зайчика‑то и выгнала. Идет доро́гой зайчик да плачет, а ему навстречу собаки: – Тяф, тяф, тяф! Про что, зайчик, плачешь? А зайчик говорит: – Отстаньте, собаки! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная, попросилась она ко мне, да меня и выгнала. – Не плачь, зайчик! – говорят собаки. – Мы ее выгоним. – Нет, не выгоните! – Нет, выгоним! Подошли к избенке: – Тяф, тяф, тяф! Поди, лиса, вон! А она им с печи: – Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам! Собаки испугались и ушли. Зайчик опять идет да плачет. Ему навстречу медведь: – О чем, зайчик, плачешь? А зайчик говорит: – Отстань, медведь! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная; попросилась она ко мне, да меня и выгнала. – Не плачь, зайчик! – говорит медведь. – Я выгоню ее. – Нет, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, и ты не выгонишь. – Нет, выгоню! Пошли гнать: – Поди, лиса, вон! А она с печи: – Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам! Медведь испугался и ушел. Идет опять зайчик да плачет, а ему навстречу бык:
– Про что, зайчик, плачешь? – Отстань, бык! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная; попросилась она ко мне, да меня и выгнала. – Пойдем, я ее выгоню. – Нет, бык, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, и ты не выгонишь. – Нет, выгоню. Подошли к избенке: – Поди, лиса, вон! А она с печи: – Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам! Бык испугался и ушел. Идет опять зайчик да плачет, а ему навстречу петух с косой: – Кукуреку! О чем, зайчик, плачешь? – Отстань, петух! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная; попросилась она ко мне, да меня и выгнала. – Пойдем, я выгоню. – Нет, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, бык гнал – не выгнал, и ты не выгонишь! – Нет, выгоню! Подошли к избенке: – Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон! А она услыхала, испугалась, говорит: – Одеваюсь... Петух опять: – Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон! А она говорит: – Шубу надеваю. Петух в третий раз: – Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон! Лисица выбежала; он ее зарубил косой‑то и стал с зайчиком жить да поживать, да добра наживать. Вот тебе сказка, а мне кринка масла.
Лиса‑исповедница
Однажды лиса всю большую осеннюю ночь протаскалась по лесу не евши. На заре прибежала она в деревню, взошла на двор к мужику и полезла на насест к курам. Только что подкралась и хотела схватить одну курицу, а петуху пришло время петь: вдруг он крыльями захлопал, ногами затопал и закричал во все горло. Лиса с насеста‑то так со страху полетела, что недели три лежала в лихорадке. Вот раз вздумалось петуху пойти в лес – разгуляться, а лисица уж давно его стережет; спряталась за куст и поджидает, скоро ли петух подойдет. А петух увидел сухое дерево, взлетел на него и сидит себе. В то время лисе скучно показалось дожидаться, захотелось сманить петуха с дерева; вот думала, думала, да и придумала: дай прельщу его. Подходит к дереву и стала здоровкаться: – Здравствуй, Петенька! «Зачем ее лукавый занес?» – думает петух. А лиса приступает с своими хитростями: – Я тебе, Петенька, добра хочу – на истинный путь наставить и разуму научить. Вот ты, Петя, имеешь у себя пятьдесят жен, а на исповеди ни разу не бывал. Слезай ко мне покайся, а я все грехи с тебя сниму и на смех не подыму. Петух стал спускаться ниже и ниже и попал прямо лисе в лапы. Схватила его лиса и говорит: – Теперь я задам тебе жару! Ты у меня за все ответишь; попомнишь, блудник и пакостник, про свои худые дела! Вспомни, как я в осеннюю темную ночь приходила и хотела попользоваться одним куренком, а я в то время три дня ничего не ела, и ты крыльями захлопал и ногами затопал!.. – Ах, лиса! – говорит петух. – Ласковые твои словеса, премудрая княгиня! Вот у нашего архиерея скоро пир будет; в то время стану я просить, чтоб тебя сделали просвирнею, и будут нам с тобой просвиры мягкие, кануны сладкие, и пойдет про нас слава добрая. Лиса распустила лапы, а петух – порх на дубок.
Мужик, медведь и лиса
Пахал мужик ниву, пришел к нему медведь и говорит ему: – Мужик, я тебя сломаю! – Нет, не замай; я вот сею репу, себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.
– Быть так, – сказал медведь, – а коли обманешь – так в лес по дрова ко мне хоть не езди! Сказал и ушел в дуброву. Пришло время: мужик репу копает, а медведь из дубровы вылезает: – Ну, мужик, давай делить! – Ладно, медведюшка! Давай я привезу тебе вершки, – и отвез ему воз ботвы. Медведь остался доволен честным разделом. Вот мужик наклал свою репу на воз и повез в город продавать, а навстречу ему медведь: – Мужик, куда ты едешь? – А вот, медведюшка, еду в город корешки продавать. – Дай‑ка попробовать, каков корешок! Мужик дал ему репу. Медведь как съел: – А‑а, – заревел, – ты меня обманул, мужик! Корешки твои сладеньки. Теперь не езжай ко мне по дрова, а то задеру! Мужик воротился из города и боится ехать в лес; пожег и полочки, и лавочки, и кадочки, наконец делать нечего – надо в лес ехать. Въезжает потихонечку; откуда ни возьмись, бежит лисица. – Что ты, мужичок, – спрашивает она, – так тихо бредешь? – Боюсь медведя́, сердит на меня, обещал задрать. – Не бось медведя, руби дрова, а я стану порска́ть; коли спросит медведь: «Что такое?» – скажи: «Ловят волков и медведей». Мужик принялся рубить; глядь – ан медведь бежит и мужику кричит: – Эй, старик! Что это за крик? Мужик говорит: – Волков ловят да медведей. – Ох, мужичок, положи меня в сани, закидай дровами да увяжи веревкой; авось подумают, что колода лежит. Мужик положил его в сани, увязал веревкою и давай обухом гвоздить его в голову, пока медведь совсем окочурился. Прибежала лиса и говорит: – Где медведь? – А вот, околел! – Ну что ж, мужичок, теперь нужно меня угостить. – Изволь, лисонька! Поедем ко мне, я тебя угощу. Мужик едет, а лиса вперед бежит; стал мужик подъезжать к дому, свистнул своим собакам и притравил лисицу. Лиса пустилась к лесу и юрк в нору; спряталась в норе и спрашивает: – Ох вы, мои глазоньки, что вы смотрели, когда я бежала? – Ох, лисонька, мы смотрели, чтоб ты не спотыкнулась. – А вы, ушки, что делали? – А мы все слушали, далеко ли псы гонят. – А ты, хвост, что делал? – Я‑то, – сказал хвост, – все мотался под ногами, чтоб ты запуталась, да упала, да к собакам в зубы попала. – А‑а, каналья! Так пусть же тебя собаки едят. И, высунув из норы свой хвост, лиса закричала: – Ешьте, собаки, лисий хвост! Собаки за хвост потащили и лисицу закамшили. Так часто бывает: от хвоста и голова пропадает.
Овца, лиса и волк
У крестьянина из гурта бежала овца. Навстречу ей попалась лиса и спрашивает: – Куда тебя, кумушка, бог несет? – О‑их, кума! Была я у мужика в гурте, да житья мне не стало; где баран сдурит, а все я, овца, виновата! Вот и вздумала уйти куды глаза глядят. – И я тоже! – отвечала лиса. – Где муж мой курочку словит, а все я, лиса, виновата. Побежим‑ка вместе. Чрез несколько времени повстречался им бирюк. – Здорово, кума! – Здравствуй, – говорит лиса. – Далече ли бредешь? Она в ответ: – Куда глаза глядят! – да как рассказала про свое горе, бирюк молвил: – И я также! Где волчица зарежет ягненка, а все я, бирюк, виноват. Пойдемте‑ка вместе. Пошли. Дорогою бирюк и говорит овце: – А что, овца, ведь на тебе тулуп‑то мой? Лиса услышала и подхватила: – Взаправду, кум, твой? – Верно, мой! – Побожишься? – Побожусь! – К присяге пойдешь? – Пойду. – Ну, иди, целуй присягу. Тут лиса сметила, что мужики на тропинке поставили капкан; она привела бирюка к самому капкану и говорит: – Ну, вот здесь целуй! Только что сунулся бирюк сдуру – а капкан щелкнул и ухватил его за морду. Лиса с овцой тотчас убежали от него подобру‑поздорову.
Звери в яме
Жил себе старик со старушкой, и у них только и было именья, что один боров. Пошел боров в лес желуди есть. Навстречу ему идет волк. – Боров, боров, куда ты идешь? – В лес, желуди есть. – Возьми меня с собою. – Я бы взял, – говорит, – тебя с собою, да там яма есть глубока, широка, ты не перепрыгнешь. – Ничего, – говорит, – перепрыгну. Вот и пошли; шли, шли по лесу и пришли к этой яме. – Ну, – говорит волк, – прыгай. Боров прыгнул – перепрыгнул. Волк прыгнул, да прямо в яму. Ну, потом боров наелся желудей и отправился домой. На другой день опять идет боров в лес. Навстречу ему медведь. – Боров, боров, куда ты идешь? – В лес, желуди есть. – Возьми, – говорит медведь, – меня с собою. – Я бы взял тебя, да там яма глубока, широка, ты не перепрыгнешь. – Небось, – говорит, – перепрыгну. Подошли к этой яме. Боров прыгнул – перепрыгнул; медведь прыгнул – прямо в яму угодил. Боров наелся желудей, отправился домой. На третий день боров опять пошел в лес желуди есть. Навстречу ему косой заяц. – Здравствуй, боров! – Здравствуй, косой заяц! – Куда ты идешь? – В лес, желуди есть. – Возьми меня с собою. – Нет, косой, там яма есть широка, глубока, ты не перепрыгнешь. – Вот, не перепрыгну, – как не перепрыгнуть! Пошли и пришли к яме. Боров прыгнул – перепрыгнул. Заяц прыгнул – попал в яму. Ну, боров наелся желудей, отправился домой. На четвертый день идет боров в лес желуди есть. Навстречу ему лисица; тоже просится, чтоб взял ее боров с собою. – Нет, – говорит боров, – там яма есть глубока, широка, ты не перепрыгнешь! – И‑и, – говорит лисица, – перепрыгну! – Ну, и она попалась в яму. Вот их набралось там в яме четверо, и стали они горевать, как им еду добывать. Лисица и говорит: – Давайте‑ка голос тянуть; кто не встянет – того и есть станем.
Вот начали тянуть голос; один заяц отстал, а лисица всех перетянула. Взяли зайца, разорвали и съели. Проголодались и опять стали уговариваться голос тянуть: кто отстанет – чтоб того и есть. – Если, – говорит лисица, – я отстану, то и меня есть, все равно! Начали тянуть; только волк отстал, не мог встянуть голос. Лисица с медведем взяли его, разорвали и съели. Только лисица надула медведя: дала ему немного мяса, а остальное припрятала от него и ест себе потихоньку. Вот медведь начинает опять голодать и говорит: – Кума, кума, где ты берешь себе еду? – Экой ты, кум! Ты возьми‑ка просунь себе лапу в ребра, зацепись за ребро – так и узнаешь, как есть. Медведь так и сделал, зацепил себя лапой за ребро, да и околел. Лисица осталась одна. После этого, убрамши медведя, начала лисица голодать. Над этой ямой стояло древо, на этом древе вил дрозд гнездо. Лисица сидела, сидела в яме, все на дрозда смотрела и говорит ему: – Дрозд, дрозд, что ты делаешь? – Гнездо вью. – Для чего ты вьешь? – Детей выведу. – Дрозд, накорми меня, если не накормишь – я твоих детей поем. Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу ему накормить. Полетел в село, принес ей курицу. Лисица курицу убрала и говорит опять: – Дрозд, дрозд, ты меня накормил? – Накормил. – Ну, напои ж меня. Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу напоить. Полетел в село, принес ей воды. Напилась лисица и говорит: – Дрозд, дрозд, ты меня накормил? – Накормил. – Ты меня напоил? – Напоил. – Вытащи ж меня из ямы. Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу вынимать. Вот начал он палки в яму метать; наметал так, что лисица выбралась по этим палкам на волю и возле самого древа легла – протянулась. – Ну, – говорит, – накормил ты меня, дрозд? – Накормил. – Напоил ты меня? – Напоил. – Вытащил ты меня из ямы? – Вытащил. – Ну, рассмеши ж меня теперь. Дрозд горевать, дрозд тосковать, как лисицу рассмешить. – Я, – говорит он, – полечу, а ты, лиса, иди за мною. Вот хорошо – полетел дрозд в село, сел на ворота к богатому мужику, а лисица легла под воротами. Дрозд и начал кричать: – Бабка, бабка, принеси мне сала кусок! Бабка, бабка, принеси мне сала кусок! Выскочили собаки и разорвали лисицу. Я там была, мед‑вино пила, по губам текло, в рот не попало. Дали мне синий кафтан; я пошла, а вороны летят да кричат: – Синь кафтан, синь кафтан! Я думала: «Скинь кафтан», – взяла да и скинула. Дали мне красный шлык. Вороны летят да кричат: – Красный шлык, красный шлык! Я думала, что «краденый шлык», скинула – и осталась ни с чем.
Лиса и тетерев
Бежала лисица по лесу, увидала на дереве тетерева и говорит ему: – Терентий, Терентий! Я в городе была! – Бу‑бу‑бу, бу‑бу‑бу! Была так была. – Терентий, Терентий! Я указ добыла. – Бу‑бу‑бу, бу‑бу‑бу! Добыла так добыла. – Чтобы вам, тетеревам, не сидеть по деревам, а все бы гулять по зеленым лугам. – Бу‑бу‑бу, бу‑бу‑бу! Гулять так гулять. – Терентий, кто там едет? – спрашивает лисица, услышав конский топот и собачий лай. – Мужик. – Кто за ним бежит? – Жеребенок! – Как у него хвост‑то? – Крючком. – Ну так прощай, Терентий! Мне дома недосуг.
Лиса и журавль
Лиса с журавлем подружилась, даже покумилась с ним у кого‑то на родинах. Вот и вздумала однажды лиса угостить журавля, пошла звать его к себе в гости. – Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж я как тебя угощу! Идет журавль на званый пир, а лиса наварила манной каши и размазала по тарелке. Подала и потчевает: – Покушай, мой голубчик‑куманек! Сама стряпала. Журавль хлоп‑хлоп носом, стучал, стучал, ничего не попадает! А лисица в это время лижет себе да лижет кашу, так всю сама и скушала. Каша съедена; лисица говорит: – Не обессудь, любезный кум! Больше потчевать нечем. – Спасибо, кума, и на этом! Приходи ко мне в гости. На другой день приходит лиса, а журавль приготовил окрошку, наклал в кувшин с малым горлышком, поставил на стол и говорит: – Кушай, кумушка! Право, больше нечем потчевать. Лиса начала вертеться вокруг кувшина, и так зайдет и этак, и лизнет его, и понюхает‑то, все ничего не достанет! Не лезет голова в кувшин. А журавль меж тем клюет себе да клюет, пока все поел. – Ну, не обессудь, кума! Больше угощать нечем. Взяла лису досада, думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла как несолоно хлебала. Как аукнулось, так и откликнулось! С тех пор и дружба у лисы с журавлем врозь.
Лиса и рак
Лиса и рак стоят вместе и говорят промеж себя. Лиса говорит раку: – Давай с тобой перегоняться. Рак: – Что ж, лиса, ну давай! Зачали перегоняться. Лишь лиса побегла, рак уцепился лисе за хвост. Лиса до места добегла, а рак не отцепляется. Лиса обернулась посмотреть, вильнула хвостом, рак отцепился и говорит: – А я давно уж жду тебя тут.
Колобок
Жил‑был старик со старухою. Просит старик: – Испеки, старуха, колобок. – Из чего печь‑то? Муки нету. – Э‑эх, старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберется. Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две. Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошечко постудить. Колобок полежал‑полежал, да вдруг и покатился – с окна на лавку, с лавки на́ пол, по́ полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше. Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц: – Колобок, колобок! Я тебя съем! – Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою, – сказал колобок и запел:
Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я у дедушки ушел, Я у бабушки ушел, У тебя, зайца, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только заяц его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему волк: – Колобок, колобок! Я тебя съем! – Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!
Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я у дедушки ушел, Я у бабушки ушел, Я у зайца ушел, У тебя, волка, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только волк его и видел!.. Катится колобок, а навстречу ему медведь: – Колобок, колобок! Я тебя съем. – Где тебе, косолапому, съесть меня!
Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я у дедушки ушел, Я у бабушки ушел, Я у зайца ушел, Я у волка ушел, У тебя, медведь, не хитро уйти!
И опять укатился; только медведь его и видел!.. Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса: – Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький! А колобок запел:
Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я у дедушки ушел, Я у бабушки ушел, Я у зайца ушел, Я у волка ушел, У медведя ушел, У тебя, лиса, и подавно уйду!
– Какая славная песенка! – сказала лиса. – Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь‑ка на мою мордочку да пропой еще разок погромче. Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню. – Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь‑ка на мой язычок да пропой в последний разок, – сказала лиса и высунула свой язык. Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса – ам его! – и скушала.
Кот, петух и лиса
Жил кот с кочетком. Кот идет за лыками в лес и бает кочетку: – Если лиса придет звать в гости и станет кликать, не высовывай ей головочку, а то унесет тебя. Вот пришла лиса звать в гости, стала кликать: – Кочетунюшка, кочетунюшка! Пойдем на гуменцы золоты яблочки катать. Он глянул, она его и унесла. Вот он и стал кликать: – Котинька, котинька! Несет меня лиса за крутые горы, за быстрые воды. Кот услыхал, пришел, избавил кочетка от лисы. Кот опять идет за лыками и опять приказывает: – Если лиса придет звать в гости, не высовывай головку, а то опять унесет. Вот лиса пришла и по‑прежнему стала кликать. Кочеток глянул, она его и унесла. Вот он и стал кричать: – Котунюшка, котунюшка! Несет меня лиса за крутые горы, за быстрые воды! Кот услыхал, прибежал, опять избавил кочетка. Кот опять скрутился идтить за лыками и говорит: – Ну, теперь я уйду далеко. Если лиса опять придет звать в гости, не высовывай головку, а то унесет, и не услышу, как будешь кричать. Кот ушел; лиса опять пришла и стала опять кликать по‑прежнему. Кочеток глянул, лиса опять унесла его. Кочеток стал кричать; кричал, кричал – нет, не идет кот. Лиса принесла кочетка домой и крутилась уж жарить его. Тут прибежал кот, стал стучать хвостом об окно и кликать: – Лисонька! Живи хорошенько своим подворьем: один сын – Димеша, другой – Ремеша, одна дочь – Чучилка, другая – Пачучилка, третья – Подмети‑шесток, четвертая – Подай‑челнок! К коту стали выходить лисонькины дети, один за другим; он их всех поколотил; после вышла сама лиса, он и ее убил и избавил кочетка от смерти. Пришли оба домой, стали жить да поживать да денежки наживать.
Кот и лиса
Жил‑был мужик; у него был кот, только такой шкодливый, что беда! Надоел он мужику. Вот мужик думал, думал, взял кота, посадил в мешок, завязал и понес в лес. Принес и бросил его в лесу: пускай пропадает! Кот ходил, ходил и набрел на избушку, в которой лесник жил; залез на чердак и полеживает себе, а захочет есть – пойдет по́ лесу птичек да мышей ловить, наестся досыта и опять на чердак, и горя ему мало! Вот однажды пошел кот гулять, а навстречу ему лиса, увидала кота и дивится: – Сколько лет живу в лесу, а такого зверя не видывала. Поклонилась коту и спрашивает: – Скажись, добрый молодец, кто ты таков, каким случаем сюда зашел и как тебя по имени величать? А кот вскинул шерсть свою и говорит: – Я из сибирских лесов прислан к вам бурмистром, а зовут меня Котофей Иванович. – Ах, Котофей Иванович, – говорит лиса, – не знала про тебя, не ведала: ну, пойдем же ко мне в гости. Кот пошел к лисице; она привела его в свою нору и стала потчевать разной дичинкою, а сама выспрашивает: – Что, Котофей Иванович, женат ты али холост? – Холост, – говорит кот. – И я, лисица, – девица, возьми меня замуж. Кот согласился, и начался у них пир да веселье. На другой день отправилась лиса добывать припасов, чтоб было чем с молодым мужем жить; а кот остался дома. Бежит лиса, а навстречу ей попадается волк и начал с нею заигрывать. – Где ты, кума, пропадала? Мы все норы обыскали, а тебя не видали. – Пусти, дурак! Что заигрываешь? Я прежде была лисица‑девица, а теперь замужня жена. – За кого же ты вышла, Лизавета Ивановна? – Разве ты не слыхал, что к нам из сибирских лесов прислан бурмистр Котофей Иванович? Я теперь бурмистрова жена. – Нет, не слыхал, Лизавета Ивановна. Как бы на него посмотреть? – У! Котофей Иванович у меня такой сердитый: коли кто не по нем, сейчас съест! Ты смотри, приготовь барана да принеси ему на поклон; барана‑то положи, а сам схоронись, чтоб он тебя не увидел, а то, брат, туго придется! Волк побежал за бараном. Идет лиса, а навстречу ей медведь и стал с нею заигрывать. – Что ты, дурак, косолапый Мишка, трогаешь меня? Я прежде была лисица‑девица, а теперь замужня жена. – За кого же ты, Лизавета Ивановна, вышла? – А который прислан к нам из сибирских лесов бурмистром, зовут Котофей Иванович, – за него и вышла. – Нельзя ли посмотреть его, Лизавета Ивановна? – У! Котофей Иванович у меня такой сердитый: коли кто не по нем, сейчас съест! Ты ступай, приготовь быка да принеси ему на поклон; волк барана хочет принесть. Да смотри, быка‑то положи, а сам схоронись, чтоб Котофей Иванович тебя не увидел, а то, брат, туго придется! Медведь потащился за быком. Принес волк барана, ободрал шкуру и стоит в раздумье: смотрит – и медведь лезет с быком. – Здравствуй, брат Михайло Иваныч! – Здравствуй, брат Левон! Что, не видал лисицы с мужем? – Нет, брат, давно дожидаю. – Ступай, зови. – Нет, не пойду, Михайло Иваныч! Сам иди, ты посмелей меня. – Нет, брат Левон, и я не пойду. Вдруг откуда не́ взялся – бежит заяц. Медведь как крикнет на него: – Поди‑ка сюда, косой черт! Заяц испугался, прибежал. – Ну что, косой пострел, знаешь, где живет лисица? – Знаю, Михайло Иваныч! – Ступай же скорее да скажи ей, что Михайло Иваныч с братом Левоном Иванычем давно уж готовы, ждут тебя‑де с мужем, хотят поклониться бараном да быком. Заяц пустился к лисе во всю свою прыть. А медведь и волк стали думать, где бы спрятаться. Медведь говорит: – Я полезу на сосну. – А мне что же делать? Я куда денусь? – спрашивает волк. – Ведь я на дерево ни за что не взберусь! Михайло Иваныч! Схорони, пожалуйста, куда‑нибудь, помоги горю. Медведь положил его в кусты и завалил сухим листьем, а сам взлез на сосну, на самую‑таки макушку, и поглядывает: не идет ли Котофей с лисою? Заяц меж тем прибежал к лисицыной норе, постучался и говорит лисе: – Михайло Иваныч с братом Левоном Иванычем прислали сказать, что они давно готовы, ждут тебя с мужем, хотят поклониться вам быком да бараном. – Ступай, косой! Сейчас будем. Вот идет кот с лисою. Медведь увидал их и говорит волку: – Ну, брат Левон Иваныч, идет лиса с мужем; какой же он маленький! Пришел кот и сейчас же бросился на быка, шерсть на нем взъерошилась, и начал он рвать мясо и зубами и лапами, а сам мурчит, будто сердится: – Мало, мало! А медведь говорит: – Невелик, да прожорист! Нам четверым не съесть, а ему одному мало; пожалуй, и до нас доберется! Захотелось волку посмотреть на Котофея Ивановича, да сквозь листья не видать! И начал он прокапывать над глазами листья, а кот услыхал, что лист шевелится, подумал, что это – мышь, да как кинется и прямо волку в морду вцепился когтями. Волк вскочил, да давай бог ноги, и был таков. А кот сам испугался и бросился прямо на дерево, где медведь сидел. «Ну, – думает медведь, – увидал меня!» Слезать‑то некогда, вот он положился на божью волю да как шмякнется с дерева оземь, все печенки отбил; вскочил – да бежать! А лисица вслед кричит: – Вот он вам задаст! Погодите! С той поры все звери стали кота бояться; а кот с лисой запаслись на целую зиму мясом и стали себе жить да поживать, и теперь живут, хлеб жуют.
Напуганные медведь и волки
Жили‑были на одном дворе козел да баран; жили промеж себя дружно: сена клок – и тот пополам, а коли вилы в бок – так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит – тут у него и брюхо болит. Вот однажды лежат себе козел да баран и разговаривают промеж себя; где ни взялся котишко‑мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да баран и спрашивают: – Кот‑коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, плачешь, на трех ногах скачешь? – Как мне не плакать? Била меня старая баба, била, била, уши выдирала, ноги поломала да еще удавку припасала. – А за какую вину такая тебе погибель? – Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал. И опять заплакал кот‑мурлыко. – Кот‑коток, серый лобок! О чем же ты еще плачешь? – Как не плакать? Баба меня била да приговаривала: «Ко мне придет зять, где будет сметаны взять? За неволю придется колоть козла да барана!» Заревели козел и баран: – Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас‑то загубил? Вот мы тебя забодаем! Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья просил. Они простили его и стали втроем думу думать: как быть и что делать? – А что, середний брат баранко, – спросил мурлыко, – крепок ли у тебя лоб: попробуй‑ка о ворота. Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покачнулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат, мрасище‑козлище, разбежался, ударился – и ворота отворились. Пыль столбом подымается, трава к земле приклоняется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот, серый лоб. Устал он и возмолился названым братьям: – Ни то старший брат, ни то средний брат! Не оставьте меньшого братишку на съедение зверям. Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило. Вот пришло крутое крутище, станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога́ что города стоят. Остановились козел, баран и кот отдыхать; а ночь была осенняя, холодная. «Где огня добыть?» – думают козел да баран. А мурлышко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с баранком стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались; берестечко так и зарыдало. – Ладно, – молвил серый кот, – теперь обогреемся, – да за словом и затопил стог сена. Не успели они путем обогреться, глядь – жалует незваный гость мужик‑серячок Михайло Иванович. – Пустите, – говорит, – обогреться да отдохнуть: что‑то неможется. – Добро жаловать, мужик‑серячок муравейничек! Откуда, брат, идешь? – Ходил на пасеку да подрался с мужиками, оттого и хворь прикинулась; иду к лисе лечиться. Стали вчетвером темну ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины. Идут семь волков серых, восьмой белый – и прямо к стогу. – Фу‑фу, – говорит белый волк, – нерусским духом пахнет. Какой такой народ здесь? Давайте силу пытать! Заблеяли козел и баран со страстей, а мурлышко такую речь повел: – Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! – как расходится, никому несдобровать. Аль не видите у него бороды: в ней‑то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу сымает. Лучше с честью подойдите да попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом‑то лежит. Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился, крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое‑как, да, поджав хвосты, – подавай бог ноги! А козел да баран тем времечком подхватили мурлыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, а козел с бараном схватились передними ногами за еловый сук и повисли. Волки стоят под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот, серый лоб, что дело плохо, стал кидать в волков еловые шишки да приговаривать: – Раз волк! Два волк! Три волк! Всего‑то по волку на брата. Я, мурлышко, давеча двух волков съел, и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большой братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю! Только сказал он эти речи, как козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое кричит: – Держи его, лови его! Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли.
Свинья и волк
Была старая свинья, не ходила никуда днем со двора; ночь пришла – свинья со двора сошла. Хозяйскую полосу миновала, в соседскую попадала; цветочки срывала, соломку бросала. Откуль взялся старый старичище, серый волчище, поднял хвостище, свинье челом отдал: – Здравствуй, милая жена, супоросная свинья! Зачем шляешься и скитаешься? Здесь волк поедает овец. Приходит свинье конец. – Не ешь меня, волчинька, не ешь меня, серенький! Я тебе приведу стадо поросят. – Не хочу мясца иного, хочу мясца свиного. Взял волк свинку за белую спинку, за черную щетинку; понес волк свинку за пень, за колоду, за белую березу, стал свиные косточки глодать, свиных родителей поминать.
Волк и коза
Жила‑была коза, сделала себе в лесу избушку и нарожала деток. Часто уходила коза в бор искать корму. Как только уйдет, козлятки запрут за нею избушку, а сами никуда не выходят. Воротится коза, постучится в дверь и запоет:
Козлятушки, детятушки! Отопритеся, отворитеся! А я, коза, в бору была; Ела траву шелковую́, Пила воду студеную́. Бежит молоко по вымечку, Из вымечка в копытечко, Из копытечка в сыру землю!
Козлятки тотчас отопрут двери и впустят мать. Она покормит их и опять уйдет в бор, а козлятки запрутся крепко‑накрепко. Волк все это и подслушал; выждал время, и только коза в бор, он подошел к избушке и закричал своим толстым голосом:
Вы, детушки, вы, батюшки, Отопритеся, отворитеся! Ваша мать пришла, Молока принесла. Полны копытца водицы!
А козлятки отвечают: – Слышим, слышим – не матушкин голосок! Наша матушка поет тонким голоском и не так причитает. Волк ушел и спрятался. Вот приходит коза и стучится:
Козлятушки, детятушки! Отопритеся, отворитеся! А я, коза, в бору была; Ела траву шелковую́, Пила воду студеную́. Бежит молоко по вымечку, Из вымечка в копытечко, Из копытечка в сыру землю!
Козлятки впустили мать и рассказали ей, как приходил к ним бирюк и хотел их поесть. Коза покормила их и, уходя в бор, строго‑настрого наказала: коли придет кто к избушке и станет проситься толстым голосом и не переберет всего, что она им причитывает, – того ни за что не впускать в двери. Только что ушла коза, волк прибежал к избе, постучался и начал причитывать тоненьким голоском:
Козлятушки, детятушки! Отопритеся, отворитеся! А я, коза, в бору была; Ела траву шелковую́, Пила воду студеную́. Бежит молоко по вымечку, Из вымечка в копытечко. Из копытечка в сыру землю!
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-01-14; просмотров: 119; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.15.145.109 (0.405 с.) |