Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Сентября /12 октября 1895. Суббота
О. Петр Сасагава просит катихизатора для Ивадеяма: католики-де прислали туда проповедника, который, по католическому обычаю, употребит все силы — прежде всего для совращения православных, так, чтобы не случилось греха с неопытными христианами, нужен им хранитель. К сожалению, некого послать; написано, чтобы из подручных ему проповедников уделил кого-нибудь; мог бы, например, пойти туда на время катихизатор Фурукава-кёоквай Елисей Кадо, который и основал христианскую общину в Ивадеяма, тем более что у него, по известиям, нет ныне новых слушателей в Фурукава. О. Петр Яманака из Хакодате извещает, что в школе у него ныне 67 учащихся и 27 в школе шитья, где он тоже учит христианству, всего 94 человека. С развитием правительственного учебного дела и умножением разных частных школ в Хакодате наша церковная школа теряет все более и более учащихся. Что ж, мы можем и совсем прекратить этот наш труд и расход, тем более что он для Церкви непроизводителен. Бонза из Исе просится в Катихизаторскую школу; пишет, что слушал Олькота и аглицкого капитана — завзятого буддиста; думал, что — вот воскресает буддизм, обманулся, и ныне сознал, что только христианская вера имеет будущность, поэтому хочет быть проповедником ее; оттого и просится в школу. Так как он просит притом и Священное Писание, то послан ему Новый Завет и написано, что если он будет в Токио (а он пишет, что скоро будет), чтобы побыл в Миссии; касательно же школы положительно заявлено, что только христиане поступают в нее: На всенощной ныне, накануне Покрова Пресвятой Богородицы, не мог выйти на литию и величание — кашель одолевал. Оо. Павел Сато, Роман Циба и Семен Юкава отправили торжественное богослужение. Только вперед нужно наблюсти, чтобы облачение было праздничное; сегодня Кавамура положил простое воскресное, которое очень уж истерлось и неблагообразно. Октября 1895. Воскресенье После обедни зашел христианин из Сукагава Василий Миезава; говорил, что катихизатор их, Савва Эндо, исчез куда-то; сказал, что в Такасаки отправляется по неотложному делу; но в Такасаки его нет. В краткую свою бытность в Сукагава ничего доброго не сделал и ничем не заявил себя, кроме того, что пьет. Недаром на минувшем Соборе священники совсем было порешили исключить его из числа катихизаторов; о. Тит взял его еще раз попытать, и неудачно.
Был потом мужичок из Гундоо. Христиане там хранят веру; по субботам и воскресеньям собираются на молитву человек пятнадцать-двадцать; малыши поют. Но катихизатор Илья Яци ни разу еще не удостоил их посещением, хотя и в Хацивоодзи ему не много дела. Плох этот Яци, вечно воображающий себя больным, хотя врачи смеются над этим его предрассудком, когда он показывает себя им! Но вот и таких людей приходится Церкви употреблять на службу за неимением лучших! Вечером приходил о. Роман Циба, нынешний инспектор Семинарии: — Яков Сабинай (3-го класса) просит увольнения из Семинарии. — Это почему? Он был всегда таким усердным, особенно по пению. — Товарищи принуждают. На каникулах дома, в Мориока, соблудил. Товарищи узнали об этом и очень напали на него; он дал им обещание вперед никогда этим не погрешить; но здесь недавно нарушил свое обещание, и товарищи изгоняют его. Вот прошение Сабанай, написанное по требованию их. И о. Роман показал мне прошение. Значит, семинаристы довольно нравственны. Мне приятно было убедиться в этом, хотя жаль было терять одного из них,— После Яков Сабанай приходил просить на дорогу до Мориока; лицо его совсем не было печальное, и я заподозрил, что он собирается туда, где нарушил свое обещание, поэтому обещал ему дать завтра перед самым отправлением на станцию, туда же надо будет послать человека с ним купить ему билет, чтобы не остался здесь с выпрошенными дорожными, что часто случается. Октября 1895. Понедельник Василий Усуи, из Оодате, пишет, и с ним пишут два христианина из Церкви. Оказывается, что он не так виноват, как представил его прежний квартирный хозяин: контракт на пять лет на занятие квартиры Василием подписан не был; хоть врагов христианства там и нет, но мальчишки часто бросали камешки в дом во время молитвы или катихи- зации, ибо дом стоит на очень юрком и шумном месте; уличный шум тоже много мешал; неудобно было и подниматься для молитвы по узкой и утлой лестнице во второй этаж. По всем этим причинам и переменен церковный дом на нынешний — удобный по местоположению, с молитвенной комнатой внизу. Сделано это по совету со всеми христианами и по желанию всех, и прежний хозяин тогда не возражал и не имел ничего возразить. Нынешняя же его жалоба в Миссию — дело какого-нибудь дешевого сутяги-адвоката. Хотели христиане видеться и говорить с ним — хозяином, но нет его дома; он по ремеслу плотник — в отлучке; совсем безграмотный и неспособный сам собою на кляузы. Излишек квартирных поступал-де всегда в церковную кассу, о чем и свидетельствует сей казначей собственноручным письмом. Значит, Василий Усуи восстановил свое честное имя. Весьма рад! Дай Бог только, чтобы все в сегодняшней корреспонденции оказалось верным.
Октября 1895. Вторник Варнава Симидзу, из Уцуномия, прибыл. Стал я слушать его, ни слова не вымолвив, целый час слушал. По письмам его ждал узнать Бог весть какие дурные поступки о. Тита Комацу. Но оказалось следующее: о. Тит сватал Варнаве невесту в Уцуномия, находя, что катихизатору лучше быть женатым; сватовство началось в третьем месяце, и Варнава не говорил ни «да» ни «нет» до восьмого месяца. Наконец, как видно, о. Титу стало стыдно перед семьей, где сватал, и он вместо Варнавы предложил в женихи своего собственного сына Романа. В этом и состояла вся вина о. Тита. Перестал слушаться его, возмутил многих христиан в Уцуномия против него, гневался-де (икатта) на него, как не раз в рассказе высказался. Я очень осердился на Варнаву и сильно выговорил ему, результатом чего было, что он расплакался, добровольно вызвался написать извинительное письмо о. Титу и обещался вперед так не провиниться. Так как вызван был к этому времени и о. Фаддей Осозава для поручения в его ведение Варнавы, то он тут же и передан о. Фаддею с тем, чтобы завтра же отвезли его в Хацивоодзи для служения катихизатором в этой Церкви с увольнением Яци в Хацинохе. Октября 1895. Среда О. Симеон Мии начинает письмо: «Благодарение Господу! По его милости наша Церковь в Кёото благоденствует»; и затем радужными красками расписывает своих катихизаторов и свою Церковь в Кёото. Но фактов особенно приятных никаких нет. Видно только, что человек сам в радужном настроении и полон жизни и надежд. И на том спасибо! Иоанн Судзуки, катихизатор Оцу, в провинции Мито, просит на погорелое. Домов шестьсот сгорело, значит, большая часть города. Христиан погорело семь домов, между ними тамошние богачи — два дома Саймару. Церковь только что выстроили, с большой натугой, не успели еще освятить — сгорела; погорели и иконы — полный иконостас, написанный в Миссии и давно туда отправленный. Теперь уж там едва ли быть Церкви. Послано сегодня: десять ен катихизатору Судзуки, по одной ене семи погоревшим домам, не в виде помощи, а как «мимай» и по иконам погоревшим, ибо у них и иконы сгорели. Октября 1895. Четверг Японский праздник, занятий не было, между прочим, и у меня с Накаем, почему я целый день с Моисеем Кавамура разбирал церковные вещи на чердаке для перемещения, что заслуживает того, в соборную ризницу. Собрали большой трехсвечник, который по вычищении его будет поставлен в Соборе пред плащаницей; как раз идет к тому. Октября 1895. Пятница В сегодняшнем номере «Japan Daily Mail» передовая статья «The Problem of High Class Education by Missionaries» (contributed) гласит следующее. Христианский Университет в Кёото, основанный японцем Ниидзима на американские деньги, выпрошенные им, обратился в светское учебное заведение. Если и преподается там христианство, то наравне с ним и буддизм, по которому также читаются лекции-проповеди. Но содержится этот университет все-таки на американские миссийские деньги, которыми уплачивается жалованье всем иностранным и почти всем туземным учителям. Заведуют им японцы. В учащихся религиозного направления никакого, учатся для получения общего образования. Родилось сомнение, и появились жалобы: позволительно ли деньги, жертвуемые для миссионерского дела, употреблять для общеобразовательного дела? Из Америки прислана сюда комиссия, во главе которой Dr. Barton, недавно бывший у меня с визитом вместе с Грином, исследовать, полезен ли Университет «Доосися» (Конгрегационалов) в Кёото в смысле распространения христианства? Неизвестно, к какому заключению она придет. Во всяком случае дилемма: «помогать или нет». «Помогать» — значит оставить дело, как есть, согласиться — кровью и потом американских христиан — питать светское образование японцев; «не помогать» — обречь Университет на голодную смерть, ибо где же японцам содержать его, хоть и возвысились некоторые до пожертвований на него, как на «не конфессиональное заведение». При «помощи» хотелось бы, быть может, иметь заведение под своим главным надзором — нельзя — опустеет заведение, ибо уже опытом дознано, что лучшие ученики оставляют заведение, где водворяется миссионерское верховодство. Печальная для протестантов статья, но для нас ни чуть. Считаю я (сам про себя) своих учеников отбросами, но ведь и цель же у нас поставлена прямо и ясно — чисто религиозное служение Церкви. Стремящиеся к мирским выгодам не идут к нам, но идущие все же не очень плохие — таких бы мы и не приняли,— Но не взять ли из текущих обстоятельств урок? Кстати, он нам ничего не стоит; платятся пока одни протестанты. Лелею я мысль, лишь только окажется у нас хоть мало-мальски сносный педагог (какого я надеюсь получить в Кавамото), расширить Семинарию, открыв ее для язычников. При этом, конечно, Семинария ни на йоту не должна утратить своего специально-церковного назначения. Для язычников было бы только объявлено, что желающие воспитать своих детей нравственно-религиозными могут определять их, на полном своем содержании, в Семинарию; здесь дети язычников первее всего непременно должны сделаться христианами; затем, по окончании курса, они свободны идти на свои пути, причем желающие продолжать образование в высших заведениях всюду будут приняты (если только хорошо учились в Семинарии), ибо образование семинарское вполне равняется, если не выше,— высшему гимназическому (коо-тоо-циугакко). Мечтаю я же, что найдутся родители-язычники, которые с радостью воспользуются нашими услугами. Но так ли? Несомненно одно: в Семинарию станут присылать детей испорченных, воришек, завзятых лентяев и сорванцов, и тому подобных, вроде бывшего Василия Катаока, сына нынешнего Камергера Ка- таока. Несомненно и то, что если не все, то некоторые из них исправятся у нас, как исправлен был Катаока (к сожалению, ныне умерший,— хотя исправление его стоило больших хлопот и тревог). Но испорченные, даже и те, которые исправятся, успеют привить свои болячки немалому числу здоровых детей; так что в этом отношении — плюс за минус, в результате — нуль. А здоровых нравственно детей язычники будут ли посылать в нашу Семинарию? Сомнительно. Это же и есть то, о чем говорит статья: «Where the Japanese are not allowed to take the lead in the management of school, it is alleged that the best class of students carefully avoid them». Ау нас хоть и японец (педагог) будет начальником школы и японцы учителя, но школа определенно и неуклонно конфессиональная — духовное заведение для воспитания служащих Церкви; ни малейшей уступки никакому влиянию мирскому, ни малейшей подделки под чей- либо тон зазывания в школу; значит, «lead» (руководство) будет отнюдь не японское, а общеправославное. Поймут ли это японцы? Да и кто же из язычников в состоянии понять это? Итак, не праздная ли и грозящая только неудачами моя мечта о расширении Семинарии? Подумать, вновь все обдумать и не дай Бог ошибиться! Не поздно еще. Никто почти и не знает о моих мечтах (продолжение на следующей странице).
7 / 19 октября 1895. Суббота Илья Яци сдал Церковь в Хацивоодзи Варнаве Симидзу и пришел сюда по пути в Хацивоодзи и Санбонги. Говорит, что на богослужение в Хацивоодзи, когда он впервые пришел туда, являлось не более трех человек — так Стефан Тадзима опустил Церковь! Ныне собираются больше двадцати, есть новые слушатели — люди очень надежные. Сам Яци, несмотря на краткое свое служение в Хацивоодзи, успел привязаться к тамошним христианам, так что с большим сожалением расстался с ними, хоть и просился сам же в Хацинохе, и надеется со временем опять поселиться катихизатором в Хацивоодзи. Из всех объяснений его видно, что он человек очень добрый и привязчивый, только не крепкий волею. Продолжаю о Семинарии. Главный наш элемент в Семинарии, если и расширить ее, будет тот же, что и ныне: довольно плохой народ, самая заурядная посредственность и ниже ее; но все же из этих людей — те, которые дотаскиваются до окончания семилетнего курса, делаются порядочными служителями Церкви; замечательных людей они из себя еще не выделили, но, смотря на них, мне, тем не менее, иногда приходит мысль о «худородных, буиих и немощных» Апостола Павла. Итак, поступающие к нам юнцы без развлечения, прямо и неуклонно влекутся к цели заведения — воспитанию служащих Церкви, и лучшие из них этой цели не минуют.
Будет ли так, когда в Семинарию войдут и язычники, наметившие себе разные жизненные пути, но не церковные? Не мечтать ли, что наши воспитанники будут влиять на них и перетягивать на свой путь? Нет; за такую мечту я уже поплатился когда-то, платя года два по двадцать пять ен в месяц учителю-христианину, заведшему китайскую школу именно с тем, чтобы лучших учеников перемечивать в христианство для воспитания из них проповедников; не только лучших, но и ни одного не добыл он, ибо учившиеся у него учились китайскому языку (кангаку) и знать ничего не хотели больше. Напротив, влияния обратного нужно опасаться; и оно, несомненно, будет, ибо за спиною у мирских воспитанников будет стоять целый светский мир с бесчисленными служебными путями, один другого выгоднее и заманчивее, а у наших бедных питомцев что? Восемь-двенадцать ен жалованья в месяц и какое-то неясное для японца дело. Возвышенность, идеальность этого дела многих ли завлечет? Самородки для этого нужны; но их еще пока нет. Простых же наших воспитанников с мало-мальскими порядочными способностями будут похищать у нас; и мы будем догадываться об этом только тогда, когда они похищены, ибо медленной, долбящей, как капля камень, работы отвлечения, производимой ежедневною товарищескую беседою, мы не можем ни видеть, ни предупредить. И теперь бывают случаи с поступившими в Семинарию воспитанниками, что чуть только обнаружил незаурядные способности — глядь, его уж нет у нас, а торчит в каком-нибудь морском заведении — это, значит, родные спохватились — может-де впоследствии быть более выгодною дойною коровою? Итак, открыть двери Семинарии для язычников — значило бы поставить наших церковных воспитанников среди двух батарей: с одной — порченые будут обдавать картечью дрянных поступков и слов, с другой — непорченые палить бездымным и бесшумным порохом ласк, зазываний и отвлечений. Благоразумно ль с нашей стороны употребить такую тактику, самим врага звать и принять в свою крепость? Ныне пусть в Японии переменится ветер; теперь он совсем неблагоприятен для дела, о котором я думал; пусть пойдет на прилив — теперь еще отлив. Авось настанет и такое время, когда язычники станут сами стучаться в нашу дверь; тогда будет время для других мыслей и планов. А теперь — идти скромно тем путем, которым, видимо, Господь указывает нам... Краткий миссийский дневник. С 8 / 20 октября 1895 года Епископ Николай Токио. Япония Октября 1895. Воскресенье За литургией, кроме христиан, было особенно много язычников. Я служил не без труда, ибо горло все еще болит. Проповедь с большим одушевлением говорил Петр Исикава, редактор Православного Вестника. С часу было отпевание одного холерного; вместо гроба стоял маленький ящик с пеплом покойника, ибо холерных сжигают тотчас по смерти. Много язычников, родных и знакомых, было на отпевании. Завтра будет другое отпеванье: умер Ясуке, в крещении Александр, служивший в Миссии лет двадцать дворником. Около Миссии всегда стоит полицейский; а о. Сергий Глебов говорит, что стоят, кроме того, полицейские на всех подъемах, ведущих в Миссию; шестнадцать полицейских будто бы отряжено для охраненья Миссии, чего я не мог проверить, ибо только что услышал от о. Сергия, пришедшего с сим известием из Посольства. Едва ли это верно, но что Миссия тщательно оберегается в последнее время, это видно из окон ее. Что сие значит? О. Сергий говорит, что это — со времени катастрофы в Корее,— убийства Королевы — будто бы чисто японского дела. Но какая же связь? Трудно понять, хотя и из Посольства сей говор. Не открыла ли полиция заговор на взрыв Собора динамитом? Ни от кого я не слышал сего предположения, но оно не фантастично: динамитом японские ультрапатриоты давно уже владеют, им оторвали ногу у Оокума, способнейшего из своих государственных людей, или в последнее время собирались подорвать одно губернское правление. Но Миссию, несомненно, хранит Ангел Божий, и не боимся мы никаких злоумышлений! Октября 1895. Понедельник Из Неморо — длиннейшие описания недавнего тамошнего большого пожара. Из молитвенного дома иконы и все церковные вещи спасены. И это почти при всех пожарах: христиане прежде всего стараются спасти церковное имущество, что очень отрадно. Моисей Минато отправился на Сикотан прожить до весны с тамошними христианами курильцами для наставления их в вере. Это — обломок от величественного церковного здания знаменитого Иннокентия Камчатского. Какие они прекрасные христиане были! Но ныне уже наросло молодое поколение, которому не лишни и наши бедные наставления. Октября 1895. Вторник Изумило письмо Игнатия Мацумото из Уцуномия: описывает церковный дом, как грязнейшее место: спереди — курятник и свалка всякого хлама, сзади — конюшня с вонью и денно-нощным грохотом и возней; днем ни молиться, ни говорить поучения нельзя, ночью спать невозможно; к довершению — внутри дом с изодранными щитами и ширмами (сёодзи и фусуми). А плата за дом очень дорогая. Лошади принадлежат Якову Нагасава, главному тамошнему христианину, богачу, и ни у кого нет смелости потребовать, чтобы он убрал их с церковного места, тем более что за наем сего места и дома платит Миссия, а не он. О. Тит, поместившись с своим неопрятным семейством в церковном доме, прибавил к его загрязнению. Мацумото хочет бежать от всей этой грязи и неурядицы и просит перевести его куда-нибудь в другую Церковь. Христиане к тому же ссорятся между собою, разделившись на две партии — Варнавы Симидзу, бывшего катихизатора, и о. Тита.— Отвечено, чтобы потерпел и постарался вместе с о. Титом исправить расстроенное. Пишет еще Мацумото, что, убирая помещение, где жил Симадзу, нашел разбросанными письма к нему Елены Ямада, молодой учительницы женской школы. Знал я, что Симидзу переписывается с нею — сам он сказал, и не запретил, а побуждал его скорее жениться, находя эту пару очень приличною, не думал я, что Симидзу окажется таким легкомысленным. Призвана Анна Кванно, и внушено сей сделать должное наставление Елене Ямада. Положительное мучение всегда составляет чтение писем Павла Мо- рита, ныне священника. О самом простом предмете, что можно сказать в двух словах, способен распространяться бесконечно. Сегодня читали- читали его письмо-тетрадь — голова разболелась — дошли только до половины, принуждены были бросить, а вычитали только, что в «Сумото квартира нанята за 3 ены в месяц». Завтра еще нужно убить часа два на дочитку; пишет же еще крайне убористо и неразборчиво. И секретарь, и я мучимся; а помочь нельзя: напиши ему «пиши, мол, покороче», обидится, станет жаловаться: «письма-де бесполезны, Церковь плохо управляется» и так далее. Терпя, потерял!... Газеты переполнены корейскими обстоятельствами. В самом деле, для Японии большой скандал вышел: «Сооси» убивают корейскую Королеву, но не они только, а и японский Посланник, барон-генерал Миура, и японское военное начальство там, и японская полиция там — все участвуют в деле. Даже винит сама же японская пресса («Ници-ници симбун» особенно) премьера-маркиза Ито — в деле. Этот скандал, кажется, еще погромче будет и тяжелее отзовется для Японии, чем нападение на нашего Цесаревича в 1891 году. И какое варварское дело! На Короля грубо кричали, Наследника побили за то, что он не хотел сказать, в каких комнатах его мать; Королеву, нашедши, сбили с ног и изрубили, при этом зарубили еще трех придворных дам; потом за волоса вытащили всех из дворца и сожгли. Октября 1895. Среда О. Феодор Мидзуно, вернувшись из путешествия по своему приходу, приходил рассказать. Плохие известия: везде проповедь в застое; слушателей почти нигде нет. Рано еще, по-видимому, проповедать в Хокуроку- до; к тому же и катихизаторы у нас плохи, Исида Фома в Каназава ничего не делает, да и не может делать, кажется; плохой вышел из него слуга для Церкви, хоть почти первым он кончил Семинарию. Акила Ивата в Така- та прокис; его нужно поскорей вывести оттуда; Ямааки из Каназава переведен на его место, а Акилу — к строгому о. Матфею всего лучше. В Каруйзава есть слушатели — железнодорожники: Сунгамура назначены дорожные, чтобы он еженедельно посещал Каруйзава. В «Japan Daily Mail» сегодня заявляется, что бишоп Bickersheth с женой уезжают в Англию: «Вызывается бишоп неожиданно для консультации с церковными английскими властями по предмету предположенного расширения аглицкого епископата в Японии». Два уже бишопа у них здесь, если не считать третьего американского — того же поля ягоды; миссионеров и миссионерок — до Москвы не перевешаешь. И все еще мало! Еще — бишопов, еще логомахов! Сеть, как видно, тщатся накинуть на всю Японию. Очень боятся, чтобы Япония не стала православною; будет-де не с руки протестантской Англии; в этом для них и вся сила; иначе для чего бы умножать бишопов! Миссионерское дело у них довольно плохое,— и одному бишопу делать нечего. Но пусть сколько угодно накидывают сетей — гнилые они, не удержать японцев, хотя бы временно и захватили их! Бог приведет все ко благу Святой Своей Православной Церкви. Был Поляновский из Посольства. Славный он молодой человек, хорошо поставленный на путь своим отцом и всем своим воспитанием. Борется он с разными искушениями: даст Бог, поборет их. Побольше бы в России таких родителей, как о. его, военный астроном, служащий и Иркутске, вполне православный человек, соблюдающий Уставы Церкви, воспитывающий детей своих в страхе Божием. Побольше бы таких, тогда меньше было бы брожения и гибели молодежи в России. Болезнь горла до того надоела, что сегодня позвал, наконец, врача Оказаки, школьного нашего. Простая простуда, осложненная небольшой астмой; придется еще повозиться. Октября 1895. Четверг О. Тит Комацу извещает о нескольких крещениях по своему приходу, еще старается оправдать отлучку Саввы Эндо с места службы; оправдывает себя и Савва в письме; пишут за него и двое христиан из Сукагава. Завтра пошлем Савве содержание за одиннадцатый месяц со строгим замечанием, чтобы без спроса не отлучался с места службы, а также чтобы вел себя, как прилично проповеднику. Самому о. Титу сегодня написано, чтобы он немедленно привел свой церковный дом в Уцуно- мия в приличный вид: велел Якову Нагасава вывести своих лошадей, убрал курятник с лицевой стороны, очистил внутри, или же чтобы нашел другой дом для церковного употребления. Октября 1895. Пятница Павел Хосои, из Фукуока и Ицинохе, жалуется, что ему приходится расходоваться из своего бедного катихизаторского жалованья даже на свечи и масло при молитвенных собраниях; христиане ничего не хотят жертвовать. Бессовестность христиан иногда просто поразительна. Так же, в Фукуока, есть бывший большой богач, да и теперь не бедный, Моисей Симотомае; года полтора он жил здесь в Миссии, чтобы научиться вере, без всякой платы; значит, немало обязан Миссии. Состоятелен он так, что я во время путешествия по всем Церквам Японии нигде не спал на более роскошных спальных принадлежностях, как у него, Моисея. Приемышем он имеет катихизатора, которого, однако, вполне содержит Церковь, не он. И при всем том гроша жаль на расход по Церкви! Написал я о. Борису, чтобы он убедил христиан не возлагать на катихизатора бремя, которое он не должен, да и не может нести при своей скудности. В «The Christian Word», аглицкой религиозной газете, получаемой мною, прочел сегодня между другими нелепостями образчик, как лгут на русских везде, где только можно. Колокола в Абиссинию пожертвованы Москвой. От начала до конца это дело, по русским газетам, было ясно как день. Но «Word» извещает, что Негус дал деньги Леонтьеву на приобретение комплекта колоколов; Леонтьев же, прикарманив эти деньги, внушил московцам даром справить комплект колоколов. Князь, начальник Абиссинской Миссии, узнав эту проделку, призвал Леонтьева, чуть не разрубил выхваченной саблей и прогнал от себя; отчего Леонтьев ныне и не отправился в Абиссинию. Архимандрит Ефрем был в стачке с ним и тоже не мог отправиться; впрочем, он не мог бы отправиться и потому, что за пьянство заключен ныне в монастырь.— Не будучи в России и не зная близко обстоятельств, можно поручиться, что все это — чистейшая ложь. А между тем почтенная религиозная газета пишет да еще ссылается, что заимствует из кельнской газеты — от достовернейшего (usually well informed) тамошнего корреспондента. Кто не примет за правду? И имена Леонтьева и архимандрита Ефрема замараны, а дело их унижено! Октября 1895. Суббота О. Иоанн Оно, служащий в Нагоя, просит отпуска для посещения Сендая. Отпуск послан ему. Но жаль, что едет. Продать дом свой и землю под ним едет. Для чего? Для уплаты долгов. Как нажить долги? Как он сам весть. Жалованье от Миссии ему было 25 ен в месяц, что при его малом семействе (только жена и малый сын) должно быть доставать ему, ибо квартира — готовая от Миссии же, дорожные по Церквям высылались особо, на ремонт по дому в Оосака, на наем служителя также шло от Миссии. Дворянин он (сизоку), с замашками к роскоши, с отсутствием уменья, да и наклонностями протягивать ножки по одежке. Ну и Господь с ним! Пред бесчисленным множеством разорившихся и разоряющихся ныне здесь старых дворянских домов Оно будет иметь, по крайней мере, то преимущество, что с голоду не помрет — 25 ен все же неизменно будут ему идти за церковную службу ежемесячно. Октября 1895. Воскресенье После обедни зашла христианка из Темия, урожденка Токио; привела и своего престарелого отца — бедного-пребедного, как видно, и свою младшую сестру, служанку в каком-то доме. Говорила об упадке Церкви в Темия (общая тема всех христиан о своих Церквах); причина — что христиане разбрелись по другим местам; она тоже из Темия переходит в Утасинай, где муж служит при железной дороге. Потом были мужички из селения близ Гавагое (12 ри от Токио); просили проповедника туда; один из них — некогда бывший подмастерьем в переплетной Окагама, христианина, и потому знает несколько о христианстве. Делясь крупицами своего знания с соседями, он и возбудил желание их слушать учение; больше ста человек, говорит он, найдется слушателей. Лишнего катихизатора теперь для них, к сожалению, нет, а пообещано, что придет туда о. Феодор Мидзуно, ныне отчасти свободный, по обзоре своих Церквей; поживет у них с недельку, поговорит о Христовом учении, посмотрит, сколько желающих слушателей и искренно ли желают; и если все окажется, как желательно, то будет дан и катихизатор. Октября 1895. Понедельник Сегодня прибыли наши академисты: Емильян Хигуци, кончивший курс в Санкт-Петербургской, и Марк Сайкайси — в Киевской Академии. По виду полные и здоровые; по душе — как скоро обнаружится. Дай Бог, чтобы оправдали возлагаемые на них надежды! Отец Емильяна — Николай — необыкновенно счастлив и также выражает желание, чтобы сын, посвященный им на служение Церкви, оказался вполне достойным своего назначения. Приходил Тит Оосава, причетник Церкви в Коодзимаци, просит прибавки к содержанию (10 ен от Миссии), отец-де вышел в отставку и просит пособия. Отказал, ибо прибавить ему — нужно прибавить и другим, более его достойным, что Миссия не в состоянии сделать, а вместо того написано о. Павлу Савабе, чтобы у христиан своего прихода истребовал помощи для Тита. Что это, в самом деле, христиане не имеют никакого милосердия к служащим у них и для них! Русская Церковь-де заботится о них! Господи, и когда же это христиане наши почувствуют себя христианами! До сих пор все и везде какие-то недоноски, не имеющие права, собственно говоря, даже и на общечеловеческое имя, не только на христианское, ибо и язычники, и самые дикари знают и умеют каким-нибудь добром платить служащим им, а наши христиане не платят почти нигде и ничем служащим им священникам, проповедникам, причетникам. Октября 1895. Вторник О. Павел Савабе приходил по поводу вчерашнего письма: не может и надеяться выпросить у своих прихожан какую-нибудь плату для Тита Оосава; служил он усердно и очень полезен Церкви — это все видят, но до денег коснется — Тита окажется как будто на свете нет. Ему самому — о. Павлу — почти совсем перестали давать обещанное к содержанию от Миссии; 20 ен он получает от Миссии, 9 ен обещались давать ему прихожане. Прежде, при Ниицума, давали вдвое больше, но порасстроилась Церковь, не могли всего держать; так, по крайней мере, 9 ен крепко-накрепко обещались доставлять излюбленному о. Павлу Савабе. И вот теперь никогда он их не получает сполна; и что получает, то с большими просрочками, так что теперь, в конце октября, он еще и за прошлый месяц не получил. Куда уж тут хлопотать еще о Гите! Дал я о. Павлу 3 ены, посоветовал испросить у христиан, по крайней мере, единовременную помощь, что и он находит возможным, и удовлетворить Тита в его просьбе хоть этою помощью. В одиннадцать часов вместо класса пения собрались все учащиеся в Соборе, и отслужен был благодарственный молебен о благополучном возвращении по окончании академического образования Емильяна Хи- гуци и Марка Сайкайси. Потом, в двенадцать часов, был обед у меня, накрытый в редакции Синкай, на десять человек, то есть семь академистов, с двумя ныне прибывшими, Иннокентий Кису, тоже учившийся в России, отец Емильяна — Николай Хигуци — и я. В конце обеда, за здоровье и успехи новоприбывших, выпили по рюмке малиновой наливки, шесть бутылок которой Емильян привез из Петербурга от моего товарища по Академии и сотрудника Миссии о. Иоанна Иоанновича Демкина. Вечером ученики Семинарии, Катихизаторской школы и Певческой справляли Симбокквай по случаю прибытия академистов. Я заплатил за это удовольствие 4 ен, проведя, впрочем, вечер в переводе Евангелия с Павлом Накаи, которого по окончании занятий, в девять часов, тоже угостил наливкой о. Демкина. Октября 1895. Среда Погода была такая скверная, и горло, и голова до того разболелись, что едва мог одолеть обычные часы занятия переводом. Церковных писем читать не мог; только послал на дорогу по Церквам оо. Мии и Судзуки и о. Такая. Октября 1895. Четверг О. Сергий Судзуки из Оосака спрашивает, можно ли ему похоронить по-православному, с проводами в облачениях и пением «Святый Боже», католика семнадцати лет, умершего от холеры и сожженного, которого его католический священник отказался отпевать, потому что тот не принял Таинства покаяния и причащения? Родные-де просят. Отвечено: «Никак нельзя». О. Симеон Мии пишет, что в Церкви Мацуе такое расстройство, что Петр Такемото просит его поскорей побыть там, или соглашается сам прийти к нему для сообщений, если дано будет ему хоть в половину меньше того, сколько нужно на дорогу. О. Симеон по этому поводу пишет свои соображения касательно путешествия по Церквам с о. Сергием Судзуки. Я ответил, чтобы он по всем Церквам проехал вместе с о. Сергием, ибо он еще слишком не опытен путешествовать в первый раз одному; в такие же дальние Церкви, как Мацуе и Ионако, о. Симеон может отправиться и один, вернув о. Сергия в Оосака. И пусть отправится в Мацуе исправить, если можно, что напортил там Лука Кадзима. Наверное, дело денежное; Лука вошел в долги и оставил их неуплаченными. Если так, то пусть о. Симеон наперед имеет в виду, что Миссия не поможет ни копейкой, во-первых, потому, что на такие экстренные расходы нет денег; во-вторых, потому, что заплатить за Луку, значит — платить потом за всех, ибо всякий, узнав, что Лука задолжал и за него заплатили, задолжает и потребует уплаты. Пусть о. Симеон там ясно укажет, что Луке всегда аккуратно было высылаемо из Миссии его содержание (13!/2 ен и 3 J/2 квартирных); если же он не удержался в пределах его, то — это боль самого Луки, и никого более. Миссия может иметь отношение к этому делу только то, чтобы исключить Луку из службы, если его дела хоть в каком-нибудь отношении вредят Церкви. Иоанн Хатакеяма, из Магата, пишет, что сын его на Формозе помер; пришлют его пепел и кости; так для торжественного погребения их просит выслать в Магата хороший гробный покров и хорошие стихари, здесь-де покров и стихарь плохи. Уж слишком! Написано соболезнование в его печали по сыне и прибавлено, что и здесь покров старый, а стихарей лишних нет; пусть позаимствует, если хочет, в ближайших Церквах; и указано, где новые. Однако на Формозе, от климата, много мрет японского войска: и простого, и чиновного. Даже главнокомандующий Великий Князь Китасиракава помер, хотя это еще почему-то скрывают, объявляя в газетах лишь, что он болен. Доктор Оказаки, бывший у меня сегодня, говорил это; а он узнал от домашних Князя, в Дворце которого идет приготовление к похоронам; объявят, должно быть, когда привезут его прах с Формозы. Сегодня кончили Евангелие от Марка и принялись за перевод Евангелия от Луки. Расчетный день показывает, что цены на все постепенно возвышаются, а бедные мои катихизаторы все на том же скудном содержании — 8-12 ен, и 8 иногда при большом семействе. Боже мой, как мне жаль их! А чем помочь? Только местные христиане могут помочь им, а они и знать не хотят об этом, сваливая все на Русскую Церковь.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2020-03-02; просмотров: 162; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.220.26.37 (0.054 с.) |