Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Повествующая о том, как Панург искусно вылечил Эпистемона, не сносившего своей головы, А равно и о бесах и о душах, осужденных на вечную муку
После окончательного разгрома великанов Пантагрюэль приблизился к тому месту, где стояли бутылки, кликнул Панурга и других, и все предстали перед ним целыми и невредимыми, за исключением Эвсфена, которому один из великанов слегка поцарапал лицо в то время, как Эвсфен перерезал ему горло, и Эпистемона, который вовсе не явился, чем Пантагрюэль был так опечален, что хотел даже наложить на себя руки. Панург, однако ж, ему сказал: – Полно, государь, обождите немного, мы поищем его среди мертвецов и посмотрим, как обстоит дело. Стали искать и наконец нашли: Эпистемон, мертвый, держал в руках свою окровавленную голову. При виде этого Эвсфен воскликнул: – О злая смерть! Ты похитила у нас лучшего из людей! При этих словах Пантагрюэль, загрустив так, как не грустил еще ни один человек на свете, встал и сказал Панургу: – Ах, мой друг! Пророчество ваших двух стаканов и копья обмануло нас! Панург же на это сказал: – Не плачьте, друзья! Он еще теплый. Я его вылечу, и он у меня будет таким здоровым, каким никогда не был прежде. С этими словами Панург взял в руки Эпистемонову голову и, чтобы она не остыла, положил ее себе прямо на гульфик. Эвсфен и Карпалим, не обольщая себя надеждой, что Эпистемон оживет, а единственно для того, чтобы Пантагрюэль на него посмотрел, отнесли его тело туда, где они бражничали. Панург, однако ж, их одобрил: – Даю голову на отсечение, что я его вылечу. (Обычный заклад всех сумасбродов!) Довольно слезы лить, лучше помогите-ка мне! Он тщательно обмыл отличным белым вином сначала шею, потом голову убитого, присыпал их диадермическим порошком, который всюду носил с собой в одном из карманчиков, затем смазал какой-то мазью и, дабы Эпистемон, избави Бог, не стал вертишейкой, – а таких людей Панург ненавидел смертельной ненавистью, – приладил голову к туловищу так, что вена пришлась к вене, сухожилие к сухожилию, позвонок к позвонку. Чтобы голова не отвалилась, он сделал стежков пятнадцать-шестнадцать по всей шее и слегка смазал по шву мазью, которую он называл воскресительной. Вдруг Эпистемон вздохнул, потом открыл глаза, потом зевнул, потом чихнул, потом изо всех сил трахнул. – Вот теперь я могу сказать наверное, что он здоров, – объявил Панург и дал Эпистемону стакан забористого белого вина со сладким сухарем.
Так искусно был вылечен Эпистемон; он только хрипел после этого недели три с лишним, да еще привязался к нему сухой кашель, но и кашель в конце концов прошел благодаря возлияниям. Эпистемон сейчас же заговорил и, сообщив, что видел чертей, запросто беседовал с Люцифером и хорошенько подзакусил в аду, а также в Елисейских полях, решительно объявил, что черти – славные ребята. Перейдя же к рассказу о грешниках, он выразил сожаление, что Панург слишком рано вернул его к жизни. – Мне было весьма любопытно на них поглядеть, – признался он. – Да что ты говоришь! – воскликнул Пантагрюэль. – Обходятся с ними совсем не так плохо, как вы думаете, – продолжал Эпистемон, – но только в их положении произошла странная перемена: я видел, как Александр Великий чинил старые штаны, – этим он кое-как зарабатывал себе на хлеб. Ксеркс торгует на улице горчицей[442], Ромул – солью, Нума – гвоздями, Тарквиний сквалыжничает, Пизон крестьянствует, Сулла – паромщик, Кир – скотник, Фемистокл – стекольщик, Эпаминонд – зеркальщик, Брут и Кассий – землемеры, Демосфен – винодел, Цицерон – истопник, Фабий нанизывает бусы, Артаксеркс – веревочник, Эней – мельник, Ахилл захирел, Агамемнон стал блюдолизом, Одиссей – косец, Нестор – рудокоп, Дарий – золотарь, Анк Марций – конопатчик, Камилл тачает башмаки на деревянной подошве, Марцелл шелушит бобы, Друз щелкает миндальные орехи, Сципион Африканский, в одном сапоге, торгует на улице винной гущей, Газдрубал – фонарями, Ганнибал – яйцами, Приам – тряпичник, Ланселот, Рыцарь Озера, сдирает шкуры с павших лошадей, Все рыцари Круглого стола – жалкие поденщики, служат гребцами на переправах через Коцит, Флегетон, Стикс, Ахерон и Лету и катают господ чертей: словом, они вроде лионских лодочников или же венецианских гондольеров, с той только разницей, что за перевоз они получают щелчок по носу, а вечером – заплесневелую краюху хлеба, Траян ловит лягушек, Антонин – лакей, Коммод мастерит разные вещицы из гагата, Пертинакс щелкает лесные орехи, Лукулл – повар,
Юстиниан – игрушечник, Гектор – кухонный мужик, Парис – голодранец, Ахилл убирает сено, Камбиз – погонщик мулов, Артаксеркс – лудильщик, Нерон – скрипач, а Фьерабрас у него слугой и всячески ему досаждает: кормит плохим хлебом, поит прокисшим вином, а себе забирает все самое лучшее, Юлий Цезарь и Помпей смолят суда, Валентин и Орсон служат при адских банях и накладывают дамам на лицо маски, Гинглен и Говен ходят за свиньями, Жофруа Большой Зуб торгует огнивами, Готфрид Бульонский – резчик по дереву, Ясон – звонарь, Дон Педро Кастильский торгует мелкими реликвиями, Моргант – пивовар, Гюон Бордоский – бочар, Пирр – судомой, Антиох – трубочист, Ромул чинит дешевую обувь, Октавиан скоблит пергамент, Нерва – конюх, Папа Юлий торгует с лотка пирожками и уже не носит своей длинной бородищи, Жан Парижский чистит башмачки, Артур Бретонский выводит пятна на шляпах, Персфоре – носильщик, Папа Бонифаций Восьмой торгует тесьмой, Папа Николай Третий продает бумагу, Папа Александр – крысолов, Папа Сикст лечит от дурной болезни. – Что такое? – спросил Пантагрюэль. – Там тоже болеют дурной болезнью? – Разумеется, – отвечал Эпистемон. – Такой массы венериков я еще нигде не видал. Их там сто с лишним миллионов, потому, видите ли, что у кого не было дурной болезни на этом свете, тот должен переболеть ею в мире ином. – Стало быть, меня это, слава Богу, не касается, – вставил Панург, – я уж через все стадии прошел. – Ожье Датчанин торгует сбруей, Царь Тигран – кровельщик, Гальен Восстановитель – кротолов, Четверо сыновей Эмона – зубодеры, Папа Каликст бреет непотребные места, Папа Урбин – приживал, Мелюзина – судомойка, Матабрюна – прачка, Клеопатра торгует луком, Елена пристраивает горничных, Семирамида ловит вшей у бродяг, Дидона торгует ивишнями, Пенфесилея – кресс-салатом, Лукреция – хозяйка постоялого двора, Гортензия – пряха, Ливия изготовляет ярь-медянку. Таким образом, те, что были важными господами на этом свете, терпят нужду и влачат жалкое и унизительное существование на том. И наоборот: философы и все те, кто на этом свете бедствовал, стали на том свете важными господами. Я видел, как Диоген, в пурпуровой тоге и со скипетром в правой руке, своим великолепием пускал пыль в глаза Александру Великому и колотил его палкой за то, что тот плохо вычинил ему штаны. Я видел Эпиктета, одетого со вкусом, по французской моде: под купой дерев он развлекался с компанией девиц – пил, танцевал, закатывал пиры по всякому поводу, а возле него лежала груда экю с изображением солнца. Над виноградной беседкой были написаны в качестве его девиза следующие стихи:
Плясать, смеяться и шутить, Винцо блаженно попивая, И дни в безделье проводить, Экю на солнышке считая*.
Увидев меня, он любезно предложил мне выпить, я охотно согласился, и мы с ним хлопнули по-богословски. Тут к нему подошел Кир и попросил, ради Меркурия, один денье на покупку лука, а то, мол, ему нечем поужинать. «Нет, нет, я денье не подаю, – сказал Эпиктет. – На вот тебе, мошенник, экю и стань наконец порядочным человеком». Обрадовался Кир такому богатому улову, однако ж всякое прочее жулье, которое там околачивается, как, например, Александр Великий, Дарий и другие, ночью обчистили его.
Я видел, как Патлен, казначей Радаманта, приценивался к пирожкам, которыми торговал папа Юлий. «Почем десяток?» – спросил Патлен. «Три бланка», – отвечал папа. «Не хочешь ли три удара палкой? – сказал Патлен. – Давай сюда пирожки, негодяй, а сам ступай за другими». Бедный папа заплакал и пошел. Он сказал своему хозяину-пирожнику, что у него отняли пирожки, а тот отхлестал его так, что кожа его не годилась потом даже на волынку. Я видел, как мэтр Жан Лемер, изображая папу, заставлял всех бывших королей и пап целовать ему ногу, затем, важно, по-кошачьи выгибая спину, благословлял их и приговаривал: «Покупайте индульгенции, бестии вы этакие, покупайте, благо дешевы! Разрешаю вас от вин и гренков, то бишь от вин и грехов, и позволяю вам оставаться никчемными людьми до конца дней». Затем он подозвал Кайета с Трибуле[443]и сказал: «Господа кардиналы! Дайте им скорей по булле, – каждому стукните разочек колом по задней части!» Что и было исполнено незамедлительно. Я слышал, как мэтр Франсуа Виллон спрашивал Ксеркса: «Почем горчица?» «Один денье», – отвечал Ксеркс. Виллон же ему на это сказал: «Лихорадка тебе в бок, негодяй! Здесь таких цен нет. Ты нам тут вздуваешь цены на продовольствие». И с этими словами он пустил струю ему в кадку, как это делают торговцы горчицей в Париже. Я видел вольного стрелка из Баньоле – он инквизитор по делам еретиков. Однажды он застал Персфоре за таким занятием: Персфоре мочился у стены, на которой был намалеван антонов огонь[444]. Стрелок объявил его еретиком и совсем уже было собрался сжечь его, однако Моргант вместо полагавшегося стрелку proficiat’a и прочих мелких доходов подарил ему девять бочек пива. Тут вмешался Пантагрюэль: – Ну, все эти забавные истории ты расскажешь в другой раз. А теперь нам вот что любопытно знать: как там обходятся с ростовщиками? – Я видел, как все они копались в грязи и собирали ржавые булавки и старые гвозди, – отвечал Эпистемон, – точь-в-точь как здесь у нас, на земле, разные оборванцы, но за квинтал этой дребедени дают не больше ломтя хлеба, да и вообще там торговля плохая. Оттого у них, у горемык, иной раз по три недели, а то и больше, крошки хлеба во рту не бывает, а работают они с утра до ночи и все надеются, что будет и на их улице праздник. И неутомимы же они, окаянные: с затратой сил не считаются, о своем бедственном положении забывают, только бы им заработать к концу года несколько несчастных денье. – Ну, а теперь давайте есть и пить, – сказал Пантагрюэль. – Прошу вас, друзья мои, – нам предстоит кутить весь этот месяц. Тут они выставили целый строй бутылок и из походных запасов устроили пир, однако ж бедный король Анарх так и не повеселел, по поводу чего Панург заметил: – А какому ремеслу обучим мы господина короля здесь? К тому времени, когда ему нужно будет отправиться на тот свет, ко всем чертям, он уж должен хорошенько набить руку. – Твоя правда, – рассудил Пантагрюэль. – Делай с ним что хочешь, дарю его тебе. – Покорно благодарю, – молвил Панург. – Я ни от каких подарков не отказываюсь, а уж от ваших и говорить нечего.
Глава XXXI
|
|||||||
Последнее изменение этой страницы: 2017-01-25; просмотров: 116; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.149.23.40 (0.022 с.) |