Завтра дневным поездом я вернусь в Бувиль. Я останусь в нем не больше

Двух дней -- этого хватит, чтобы сложить чемоданы и закончить расчеты с

банком. В отеле "Прентания", наверно, захотят, чтобы я уплатил за две недели

Вперед, поскольку я заранее не предупредил об отъезде. Еще надо вернуть

Книги в библиотеку. Так или иначе, до конца недели я возвращусь в Париж.

Что я выиграю от этой перемены? Не один город, так другой: один

Рассечен надвое рекой, другой окружен морем -- если этого не считать, они

Похожи. Люди выбирают невозделанную, бесплодную землю и громоздят на нее

Громадные полые камни. В этих камнях заключены запахи, они тяжелее воздуха.

Иногда их выбрасывают через окно на улицы, и они остаются там, пока их не

Разметает ветер. В ясную погоду в город с одной стороны вливаются шумы и,

Пройдя сквозь все стены, выходят с другой; бывает, они кружат среди камней,

Которые раскаляются на солнце, а на морозе покрываются трещинами.

Я боюсь городов. Но уезжать из них нельзя. Если ты рискнешь оторваться

От них слишком далеко, тебя возьмет в свое кольцо Растительность.

Растительность, протянувшаяся на километры и километры, ползет к городам.

Она ждет. Когда город умрет. Растительность вторгнется в него, вскарабкается

Вверх по камням, оплетет их, проберется внутрь и разорвет своими длинными,

Черными щупальцами; она лишит отверстия света и повсюду развесит свои

Зеленые лапы. Пока города живы, надо оставаться в них, нельзя одному

Проникать под густые космы у городских ворот -- пусть себе колышутся и

Лопаются без свидетелей. В городах, если повести себя умело и выбрать часы,

Когда животные переваривают пищу или спят в своих убежищах за грудами

Продуктов распада органического мира, можно встретить только минералы --

Наименее страшное из всего, что существует.

Мне предстоит вернуться в Бувиль. Растительность осаждает его только с

Трех сторон. С четвертой стороны -- огромная пропасть, заполненная черной,

Шевелящейся водой. Между домами свистит ветер. Запахи здесь задерживаются не

Так долго, как в других местах: гонимые ветром к морю, они стелются над

Черной водой, словно блуждающие сгустки тумана. Идет дождь. На участке,

Обнесенном с четырех сторон оградой, люди оставили место для растений. Но

Это оскопленные, прирученные, безобидные растения -- так они разжирели. У

Них огромные белесоватые листья, свисающие вниз словно уши. А пощупаешь их

-- точь-в-точь хрящи. В Бувиле все жирное, все белое из-за всей этой воды,

низвергающейся с небес. Мне придется вернуться в Бувиль. Какой ужас!

Внезапно я просыпаюсь. Полночь. Шесть часов назад Анни уехала из

Парижа. Пароход уже вышел в открытое море. Она спит в каюте, а на мостике

загорелый "тип" курит сигареты.

Вторник, в Бувиле

Значит, это и есть свобода? У моих ног понуро спускаются к городу сады,

И в каждом саду -- дом. Я вижу море, тяжелое, неподвижное, я вижу Бувиль.

Погода стоит прекрасная.

Я свободен: в моей жизни нет больше никакого смысла -- все то, ради

Чего я пробовал жить, рухнуло, а ничего другого я придумать не могу. Я еще

Молод, у меня достаточно сил, чтобы начать сначала. Но что начать? Только

Теперь я понял, как надеялся в разгар моих страхов, приступов тошноты, что

Меня спасет Анни. Мое прошлое умерло, маркиз де Рольбон умер, Анни вернулась

Только для того, чтобы отнять у меня всякую надежду. Я один на этой белой,

Окаймленной садами улице. Один -- и свободен. Но эта свобода слегка

Напоминает смерть.

Сегодня моя жизнь завершается. Завтра я уеду из города, который

Расстилается у моих ног и где я прожил так долго. В моей памяти от него

Останется только название, кургузое, буржуазное, чисто французское название,

Не такое роскошное, как Флоренция или Багдад. Настанет время, когда я спрошу

себя: "Что я мог делать целыми днями, живя в Бувиле?" И от сегодняшнего

Солнца, от сегодняшних предвечерних часов не останется ничего -- даже

Воспоминания.